— Где?
— Не лицемерьте, мой друг! Легкомысленное дитя любви проплакало у меня на груди всю ночь, когда вы отвернулись от нее в автобусе.
— Это неправда!
— Ах, не краснейте! Вы становитесь похожим на свеклу, и вам это не идет.
Сравнение со свеклой было неприятным, и Андрей вернулся на грешную землю.
— Вы хотите, чтобы я отдал Коле деньги?
— Да.
— И как я объясню появление у меня такой суммы денег?
— Как вам угодно.
— Он же должен будет вернуть вам этот долг?
Они стояли близко друг к другу, Андрею было видно, что глаза у Маргариты карие, а не черные, как казалось на расстоянии, а над верхней губой — нежный темный пушок.
— Он мне ничего не должен. Я его люблю. Я его люблю с первого взгляда. Вам этого, милостивый государь, не понять.
— Может быть. — Андрей пожал плечами. Ему не хотелось откровенничать. — Но что я ему скажу?
— Вы скажете, что достали эти деньги у вашего отчима. Он же богатый.
— Но я не ездил в Ялту. Он может спросить у моей тети, она скажет, что я болел.
— В Ялту можно обернуться за день. Да и не будет он спрашивать. Он будет вам благодарен на всю жизнь. Вы хотите, чтобы он был вам благодарен на всю жизнь?
— Ни в коем случае!
— Не кокетничайте, Андрей. Каждому человеку приятно быть хорошим. Ведь он просил вас, умолял.
Они покинули семинарский сад и вышли на Пушкинскую.
Смеркалось. Солнце спряталось, зажглись желтые окна в домах. Ощущение весны, столь явное днем, уже пропало. Лужи быстро затягивались хрупкой бумагой льдинок.
— А это наша гимназия, — сказал Андрей. — Мы здесь учились.
— Какая маленькая! — сказала Маргарита. — А это ваша церковь?
— Гимназическая. Но она и приходская.
— Я пойду туда завтра, завтра ночь перед Рождеством. Я люблю Рождество. Даже больше Пасхи. Только не здесь и не в Одессе. Рождество надо встречать в Москве, в настоящей России.
— А что делает ваш отец? — Андрей был рад перевести разговор на иную тему, хоть и понимал, что Маргарита все равно добьется своего, а отступать ему некуда.
— Мой папа, — она сделала ударение на последнем слоге, — судовладелец.
— У него есть собственные пароходы?
— Один пароход. Но у него много грузовых судов. Андрюша, мы с вами отвлеклись от основного. Мне хотелось бы, чтобы вы сделали все сегодня.
— Но уже поздно.
— Не говорите глупостей. Со мной гулять вам не поздно, а спасти друга — вам поздно? Я вот что скажу: Андрюша, вы производите впечатление нерешительного и слабого человека. Я бы никогда не смогла в вас влюбиться. И меня искренне удивляет, что Лидочка увлеклась вами.
Андрей наконец решился. В конце концов, он тоже имеет право на прибыль, раз выступает посредником в сделке.
— Простите, — произнес он хрипло. — Вы не знаете случайно…
Он запнулся, и Маргарита не смогла скрыть иронического торжества.
— Сделайте милость, — сказала она, светски улыбнувшись, — опустите руку в правый карман своей тужурки.
Андрей подчинился и вытащил оттуда сложенный листок с адресом Иваницких в городе Ялте, который незаметно положила Маргарита.
— Не надо благодарить, — сказала Маргарита. — Это в моих интересах. Я не хочу рисковать — мало ли куда бросит судьба моего нестойкого возлюбленного.
Это было признание в бессилии любви к Беккеру. Маргарита поморщилась, будто с отвращением к своей слабости.
— Пойдемте отсюда, — сказала она.
Андрей сделал было первый шаг, но Маргарита молча удержала его за рукав и передала плотный конверт.
— Здесь тысяча, — сказала она.
Они шли по Пушкинской не спеша, будто гуляли. И надо было разговаривать, но они оба были как заговорщики, расплатившиеся за убийство и потому немногословные. Будто разговор в семинарском саду отнял слишком много сил.
— А куда вы намерены поступать после гимназии? — спросил Андрей.
— Я еще не решила, — ответила Маргарита. — И не знаю, буду ли поступать.
Она угадала следующий вопрос Андрея и решительно ответила:
— Нет, я не намерена выходить замуж. Тем более за такого слабого человека, как Николай. Простите, но я знаю ему цену.
— Тогда…
— Тогда я люблю его как мужчина женщину. Как куклу, как наркотик.
Маргарита не притворялась и не кокетничала с Андреем. Так она и думала. Хотя это не означало, понимал Андрей, что она будет следовать собственным правилам в жизни. Она была и ужасно старой, на тысячу лет старше Андрея, и совсем еще девчонкой, которая начиталась сентиментальных современных романов, где царит Эрос.
— Значит, вы намерены сидеть дома и играть в любовь?
— Не будьте пошляком! Мое сердце отдано революции!
Андрей даже остановился от удивления.
— Я никогда бы не догадался.
— А никому об этом не следует знать.
— И Беккеру?
— Беккер знает. Неизбежно, что он знает. И робеет. Если бы я была обыкновенной женщиной, ему было бы легче со мной. Но он понимает, что нас разделяет пропасть. Один ее берег — его бездуховность. Другой — мой высокий идеализм.
Маргарита говорила напыщенно, словно цитировала некий катехизис.
— А зачем вам революция? — спросил Андрей.
— Вы хотите спросить, зачем революция девице из состоятельной семьи? А вспомните о Софье Перовской, об Александре Ульянове, вспомните о графе Кропоткине и Герцене — высочайшие из революционеров те, кто пришел в революцию именно по зову сердца, а не в погоне за куском хлеба.
Они миновали центр и приблизились к району Глухого переулка, когда острый взгляд Маргариты издали, за два квартала, различил Колю.
* * *
Маргарита дернула Андрея за рукав, потянула к глинобитному забору и сразу отыскала какую-то нишу.
— Вот он, — шептала она, наваливаясь на Андрея, — это сам Бог его ведет. Сейчас, сейчас или никогда. Ну иди же… как будто случайно. И сразу скажешь: вот тебя-то я и искал!
Она сильно толкнула Андрея, и тот, еле удержав равновесие, засеменил навстречу Коле. Коля был без фуражки, воротник шинели поднят. Он чуть пошатывался.
— Коля! — окликнул его Андрей. Слова, вложенные в него Маргаритой, сорвались с языка: — Вот тебя-то я и искал!
— Да? — Коля будто не сразу узнал Андрея. — Ты зачем меня искал?
Андрей полез в карман, да не в тот, ошибся. Андрей хлопал себя по карманам. От Коли пахло вином.