– Понимаю, понимаю, но я только высказываю предположение. Кроме всего прочего, насколько нам теперь известно, технику создали только единожды – на Земле. А переселенцы разнесли ее с собой по Галактике. Нельзя говорить о технике «всегда», если тебе известен только один ее тип.
– Передвижение в воде требует обтекаемой формы. Морские животные не могут иметь неправильную форму и конечности наподобие рук.
– У осьминогов есть щупальца.
– Фантазировать можно сколько угодно, но если ты в силах представить интеллигентных головоногих моллюсков, без взаимосвязи эволюционировавших где-то в Галактике и разработавших технику, исключающую применение огня, на мой взгляд, у тебя извращенное воображение.
– На твой взгляд, – осторожно уточнил Пелорат.
Тревайз ни с того ни с сего расхохотался.
– Лихо, Джен! Как я посмотрю, ты часто пренебрегаешь логикой, ради того чтобы я успокоился после стычки с Блисс. Здорово у тебя получается. Я обещаю тебе, что, если не найду сушу, мы просеем весь океан на предмет наличия цивилизованных осьминогов.
Пока он говорил, корабль снова оказался над ночной стороной планеты, и обзорный экран потемнел.
Пелорат вздрогнул.
– Я вот думаю… Безопасно ли это?
– Что именно?
– Мчаться сквозь тьму, как ты мчишься сейчас? Можно ведь во что-нибудь врезаться или нырнуть в океан и погибнуть.
– Совершенно невозможно, Джен. Что ты! Компьютер ведет корабль вдоль эквипотенциальных линий гравитационного поля. Другими словами, он летит так, чтобы сила притяжения была постоянной, то есть остается практически на одной высоте над уровнем моря.
– Но на какой?
– Около пяти километров.
– Это меня не успокаивает, Голан. Разве не можем мы долететь до земли и врезаться в горы, которых не заметим?
– Мы не заметим – корабельный радар заметит, и компьютер заставит корабль обогнуть их или перелететь через них.
– А что, если суша здесь очень ровная? Мы можем проглядеть ее в темноте.
– Нет, Джен, не можем. Отражение сигнала радара от воды совсем не похоже на отражение от суши. Водная поверхность плоская, а поверхность суши, как правило, нет. А потому отражение от нее гораздо более рассеянное, чем от воды. Компьютер распознает отличие и даст мне знать, если внизу покажется суша. Даже днем, при солнечном освещении он распознает сушу раньше меня.
Оба умолкли. Через несколько часов вновь показалось солнце, океан внизу снова монотонно катил свои волны, и лишь тогда, когда «Далекая звезда» пересекала очередной грозовой фронт, его просторы пропадали из виду. Один из штормовых вихрей даже отклонил корабль от курса. Тревайз объяснил, что компьютер уступил напору ветра, чтобы не допустить бессмысленного расхода горючего и свести к минимуму риск физических повреждений. Затем, когда воздушная круговерть осталась позади, «Далекая звезда» легла на прежний курс.
– Вероятно, это была граница циклона, – пояснил Тревайз.
– Послушай, дружочек, мы же просто летим с запада на восток или с востока на запад. Так мы кроме экватора ничего не увидим.
– Это было бы глупо, верно? На самом деле мы облетаем планету по наклонной орбите с северо-запада па юго-восток. Таким образом, минуя тропики и зоны умеренного климата, с каждым новым витком мы смещаемся на запад, поскольку планета вращается под нами вокруг своей оси. Мы планомерно осматриваем ее. Сейчас, поскольку мы до сих пор не видели суши, шансы наличия здесь крупного материка по данным компьютера – меньше чем один из десяти, а острова – меньше чем один из четырех. Шансы падают с каждым нашим новым витком вокруг планеты.
– Знаешь, как бы я поступил? – медленно произнес Пелорат, когда вокруг корабля вновь сгустился мрак ночи. – Я остался бы на достаточно большом расстоянии от планеты и с помощью радара обшарил бы все полушарие, обращенное ко мне. Облака не помешали бы мне, так ведь?
– А потом перелетел бы на другую сторону, – подхватил Тревайз, – и проделал бы то же самое там. Или просто подождал, когда повернется сама планета. Хорошо думать задним умом, Джен. Кто бы мог ожидать, приближаясь к обитаемой планете, что его не остановят орбитальные станции и не укажут траекторию посадки или запретят ее? А потом, миновав слой облаков, так и не встретишься со станциями. Кто мог ожидать, что не найдет тотчас же сушу? Обитаемые планеты, это… это суша!
– Но не только же суша! – не согласился Пелорат.
– Я не об этом! – с внезапным возбуждением воскликнул Тревайз. – Я хотел сказать, что мы нашли сушу! Тихо!
Затем, стараясь изо всех сил справиться с волнением, Тревайз положил руки на пульт и соединился с компьютером.
– Это остров, – сообщил он, – около двухсот шестидесяти километров в длину и около шестидесяти пяти в ширину. Площадь, стало быть, примерно семнадцать тысяч квадратных километров. Небольшой, но и не маленький. Больше, чем просто точка на карте. Погоди-ка…
Свет в рубке померк, а затем вообще выключился.
– Что такое? – спросил Пелорат, инстинктивно перейдя на шепот, словно сама темнота была чем-то хрупким, что можно было разбить.
– Ждем, когда глаза привыкнут к темноте. Корабль завис над островом. Сиди и смотри. Видишь что-нибудь?
– Нет. Вроде бы слабые пятнышки света. Но я не уверен.
– Я тоже вижу их. Сейчас попробую включить телескоп.
И они увидели свет! Ясные, беспорядочно разбросанные точки.
– Остров обитаем, – заключил Тревайз. – Возможно, это единственное населенное людьми место на этой планете.
– И что же мы будем делать?
– Подождем наступления дня. Несколько часов можно отдохнуть.
– А они не могут напасть на нас?
– Как? Я не обнаружил почти никакого излучения, кроме видимого света и инфракрасных лучей. Планета обитаема, ее обитатели явно разумны. У них развита техника, но, очевидно, на доэлектронном уровне, так что я не думаю, что здесь нам стоит чего-нибудь опасаться. Даже если я не прав, компьютер заблаговременно предупредит меня.
– А когда настанет день?
– Мы приземлимся, естественно.
75
Корабль пошел на снижение, когда первые лучи утреннего солнца сквозь разрывы в тучах осветили видимую часть острова – ярко-зеленую, с цепью низких, округлых холмов, посередине вытянувшихся к горизонту И исчезающих в лиловой дымке.
Когда корабль подлетел к острову, стали видны отдельные купы деревьев, разбросанные там-сям сады, но большую часть острова занимали ухоженные фермы. Прямо под кораблем, на юго-восточном побережье, раскинулся серебристый пляж, огражденный прерывистой линией валунов, за которой начинался луг. Время от времени попадались отдельные дома, но они не группировались во что-либо подобное городу.