Там стала видна тонкая сеть дорог, кое-где проходивших мимо жилищ. Потом увидели вдалеке аэрокар, парящий в прохладном утреннем воздухе. От птицы на таком расстоянии он отличался лишь своими маневрами в воздухе. Это был первый несомненный признак разумной жизни, который путешественники увидели на планете.
– Наверное, он автоматический, если только такое возможно без электроники, – сказал Тревайз.
– Наверное, – отозвалась Блисс. – Мне кажется, если бы им управлял человек, он направился бы к нам. Нас, должно быть, прекрасно видно… Интересно смотреть, как мы садимся без пламени из сопел или реактивного торможения.
– Картина непривычная, что ни говори, – задумчиво кивнул Тревайз. – Не так уж много найдется планет, где видели бы, как приземляется гравилет. Этот пляж мог бы стать прекрасным местом для посадки, но если поднимется ветер… Я не хочу, чтобы корабль хлестнуло. Мне больше нравится лужок по ту сторону валунов.
– Хорошо, – встрял в разговор Пелорат, – что гравилет не может спалить частную собственность при посадке.
Сели они мягко, на четыре медленно выехавших наружу во время последней стадии приземления широкие опоры. Они вдавились в почву под весом корабля, и «Далекая звезда» замерла.
– Наверное, мы все-таки оставим здесь отметины, – вдохнул Пелорат.
– По крайней мере, климат здесь ровный, я бы даже сказала, теплый. – В голосе Блисс проскользнули не совсем одобрительные нотки.
На траве стоял человек и следил за кораблем, не проявляя, впрочем, ни страха, ни удивления. На его; лице отражались только восхищение и интерес.
При ближайшем рассмотрении человек оказался женщиной, очень легко одетой, что подтверждало оценку климата, данную Блисс. Сандалии на женщине, похоже, были из парусины, а вокруг бедер был обернут, наподобие юбки, кусок ткани с цветастым рисунком, составлявший всю ее одежду.
Волосы женщины были темными, длинными, блестящими и струились волнами почти до пояса. Кожа смуглая, глаза миндалевидные.
Тревайз оглядел окрестности – других людей поблизости видно не было. Он пожал плечами и сказал:
– Ну… раннее утро, как-никак. Местные жители, наверное, сидят по домам, а может, и спят еще. В общем, я бы не сказал, что это густонаселенный район. – Он обернулся к остальным: – Пойду потолкую с дамой. Глядишь, добьюсь чего-нибудь вразумительного. А вы…
– Я думаю, мы тоже можем выйти, – твердо проговорила. Блисс. – Женщина на вид совершенно безопасна, и в любом случае я хотела бы размяться, подышать свежим воздухом. Может быть, удастся договориться насчет местных продуктов. Я хочу, чтобы Фаллом вновь ощутила под собой твердую почву, и думаю, Пел будет рад посмотреть на эту женщину поближе.
– Кто? Я? – зардевшись, вскричал Пелорат. – Вовсе нет, Блисс, но ведь я… как-никак переводчик у нас в отряде.
Тревайз пожал плечами:
– Пошли. Пошли вместе. Все же, хотя она и безопасна с виду, я намерен взять с собой оружие.
– Сомневаюсь, – заметила Блисс, – что у тебя возникнет потребность его использовать против этой юной женщины.
– Хорошенькая, верно? – ухмыльнулся Тревайз.
Он первым покинул корабль, за ним сошла Блисс вместе с Фаллом, обнимая ее одной рукой. Пелорат шел последним.
Юная черноволосая женщина продолжала с интересом рассматривать их, не отступив ни на дюйм.
– Ну, попробуем, – пробормотал Тревайз. Он отвел руки от оружия и произнес:
– Здравствуй.
Юная женщина, казалось, некоторое время размышляла над этим, а затем ответила:
– Приветствую тебя, чужеземец. Приветствую и твоих спутников.
– Чудесно! – обрадовался Пелорат. – Она говорит на классическом галактическом и с правильным произношением!
– Я тоже понял ее, – кивнул Тревайз. – Хоть говорит она витиевато. Надеюсь, она понимает меня.
Он улыбнулся и, придав своему лицу самое дружелюбное выражение, продолжал:
– Мы прибыли через космос, мы пришли с другой планеты.
– Это хорошо, – сказала юная женщина ясным чистым сопрано. – Прибыл ли твой корабль из Империи?
– Он прибыл с далекой звезды, и сам называется «Далекая звезда».
Туземка посмотрела на надпись на корабле.
– Гласит ли написанное то, что ты изрек? Если это так и если первая буква – F, тогда, о чужеземец, она написана задом наперед.
Тревайз готов был возразить, но Пелорат, впавший от радости и экстаз, воскликнул:
– Она права, права! Буква F перевернулась примерно двести лет назад. Какой восхитительный случай – изучить классический галактический как живой язык!
Тревайз же изучал юную островитянку. Ростом она была не выше полутора метров. Правда, девочкой ее назвать было трудно. Груди красивой формы были невелики. Соски были большими и темными, – может быть, оттого, что девушка была так смугла.
– Меня зовут Голан Тревайз, – сказал он, – моего друга – Джен Пелорат, женщину – Блисс, а ребенка – Фаллом.
– По обычаю, следовательно, на далекой звезде, откуда вы появились, мужчины обладают двойным именем? Я – Хироко, дочь Хироко.
– А твой отец? – внезапно вмешался Пелорат.
В ответ Хироко равнодушно пожала плечами:
– Имя его, как говорила моя мать, Смул, но это не важно. Я не знаю его.
– А где остальные? – спросил Тревайз. – Похоже, ты одна встречаешь нас.
– Многие из мужчин – на рыбачьих лодках, многие из женщин – на полях. Я два дня свободна, и посему мне посчастливилось узреть ваш величественный корабль. Впрочем, корабль ваш можно было узнать даже издалека. Люди любопытны и вскоре прибудут сюда.
– А много этих других на острове?
– Их двадцать тысяч и еще пять, – с гордостью сообщила Хироко.
– В океане есть другие острова?
– Другие острова, благородный господин? – спросила она удивленно.
Тревайз счел, что это ответ. Этот остров – единственное место на этой планете, где живут люди.
– А как вы называете свою планету?
– Она именуется Альфа, благородный господин. Нас учили тому, что полное ее название – альфа Центавра, если это о чем-то тебе говорит, но мы зовем ее просто Альфа, и, как видите, это благообразная планета.
– Какая-какая? – непонимающе переспросил Тревайз и обернулся к Пелорату.
– Она имела в виду «прекрасная».
– Это точно, – согласился Тревайз, – по крайней мере, здесь и сейчас. – Он взглянул на нежно-голубое утреннее небо с редкими облаками. – Будет чудесный солнечный день, Хироко, но я думаю, такие не часты на Альфе.