— Но вы же игнорируете очевидные вещи! Факты! Так нельзя! — Профессор говорил таким тоном, будто игнорирование очевидных вещей вызывало у него физические страдания. И заканчивать споры он явно не собирался. — Ситуация в корне изменилась… Вы не учитываете этого, продолжаете думать, что с вами здесь кто-то воюет… Это не так. Это неверная посылка, которая может привести к плачевным результатам. Я говорю это вам как ученый…
— Как ученого вас интересуют только трупы и руины, — пробормотал Грох. — И пистолет за пазухой!
— Хорошо, — Макфлай опять пошел в атаку. — Отлично! Тогда объясните мне, почему пропала связь? А? Куда делись спутники? Куда делись наши войска? Почему карты врут? Почему все местные такого маленького роста? Почему, в конце концов, мы находим давно вымершие поселения — даже не поселения, собственно, а археологические объекты — целыми и невредимыми?
Макфлай помолчал.
— Нет ответа! Кроме одного: неизвестно как и почему, но произошло невероятное: мы оказались отброшены во времени на несколько столетий! Вот! Просто представьте себе это — и все встанет на свои места!
Санчес в своем углу громко зевнул.
— Вопросы звучат хорошо, — сказал Палман. — А вот ответы… Как-то не очень.
— В таком случае грозу проще всего объявить гневом Господним, а радугу — улыбкой Девы Марии, — раздраженно отозвался Грох. — Тоже все сходится, и не надо искать никаких объяснений… Ох уж мне эти гуманитарии! Как вам не стыдно, Макфлай! Вы же ученый! К чему эти антинаучные эскапады? Разве можно объяснять что-то, оторвавшись от материалистических позиций?
— Наверное, нельзя, — с мефистофельской улыбкой молвил профессор Макфлай. — Тогда объясните, пожалуйста, герр Грох, откуда здесь взялся халиф Аль-Хасан, который жил в тринадцатом веке? А если он самозванец, откуда у него такой дворец? И каким образом давным-давно разрушенная крепость Аль-Баар стоит здесь в целости и сохранности? Объясните с материалистических позиций!
— Хватит, — прервал его Маккойн. — Если вам неймется, можете продолжить научные споры в своей палатке. А я собираюсь объявить в лагере отбой и лечь спать, в каком бы веке мы ни находились!
Он откинул полог входа и встал рядом, как бы приглашая очистить палатку.
— Даже если бы мы действительно оказались в тринадцатом веке, морская пехота все равно жила бы по одному правилу — воинскому уставу, — добавил капитан на прощание. — Устав предусматривает все случаи жизни. Вот так-то, профессор.
* * *
Около пяти утра его разбудил Салливан, руководивший ночной сменой часовых.
— В крепости какое-то движение, сэр, — сказал он. — И пришел звероподобный солдат из местных. Я не понимаю, что он говорит, но похоже, хочет видеть вас.
— Буди Макфлая, — сказал капитан, ожесточенно растирая помятое лицо. — Впрочем, нет, пусть дрыхнет себе… Ахмеда зови. Живо.
Когда Маккойн, умывшись в углу из фляги, вышел наружу, Ахмед уже стоял возле палатки, с опаской поглядывая на воина свирепого вида, в чьем левом ухе висела целая связка колец, оттягивавшая изуродованную мочку вниз. Шишак на нем был новый, но Мако сразу его узнал — вчерашний хряк.
«И за какие грехи Аллах наградил этого мусульманина внешностью нечистого животного»? — подумал капитан. Здороваться со своим знакомым Мако не стал и вопросительно посмотрел на переводчика.
— Он сказал, халиф хочет говорить с тобой, — сказал Ахмед.
Было еще серо и ощутимо прохладно. На светлеющем небе постепенно гасли звезды. Переводчик часто моргал со сна и ежился, пряча ладони в рукава рубашки.
— Хочет, чтобы ты пришел к нему прямо сейчас.
Мако вздохнул.
— Надоели они мне! — буркнул он в пространство. — Сегодня закончим все дела и выдвинемся в обратный путь, на базу. Ну а сейчас пойдем, не будем нарушать протокол.
Капитан с переводчиком двинулись за посланцем халифа. Несмотря на ранний час, крепость напоминала растревоженный муравейник. Вооруженные жители сновали по узким улочкам, жгли костры, собирались группами и, размахивая руками, что-то обсуждали. Вид у них был озабоченный.
— Спроси, что тут происходит? — обратился капитан к Ахмеду.
Но провожатый не ответил на вопрос. За всю дорогу он вообще не проронил ни слова, только поздоровался с вооруженными до зубов гвардейцами, окружившими вход во дворец. Массивные фигуры, обвешанные железом и оружием, расступились перед гостями и тут же сомкнулись за спиной.
Они вошли в главные двери и по винтовой лестнице поднялись наверх, как вчера, только не на второй этаж, а на самую вершину башни. Здесь было еще прохладней, чем внизу, но светлее, словно оттого, что они приблизились к пока еще невидимому солнцу.
Аль-Хасан в полном боевом облачении, стоял напротив U-образной выемки в высоком каменном бортике. Услышав шаги, он не шевельнулся. От крепкой, закованной в железо фигуры веяло тревогой.
Хряк остался стоять у закругленного поверху низкого дверного проема, а капитан с переводчиком ступили на каменные плиты площадки. Наступила томительная тишина, слышалось лишь тяжелое дыхание халифа. Только через несколько минут Мако понял, что это дышит не Аль-Хасан — странный звук идет из-за башенных зубцов, словно дышит окружающая крепость пустынная равнина. Дышит тысячами легких, дышит приглушенным ржанием коней, дышит тысячами ног, поднимающих то ли пыль, то ли легкий песок недалекой пустыни.
— Подойди ко мне, марбек Шон-Магой, — глухим голосом нарушил молчание халиф. — Стань рядом со мной.
Он показал рукой вдаль, на запад. Первый луч восходящего солнца сверкнул на затейливых узорах золоченого наруча.
— Там, видишь?
Маккойн встал рядом с ним и тут же застыл, пораженный. С высокой башни плоская, как доска, равнина открывалась на много миль вокруг. Он видел заброшенный колодец и остатки пальмовой рощи, которые взвод миновал вчера в районе полудня, видел протянувшиеся со стороны Сирийской пустыни желтоватые щупальца наступающего песка, видел десятки, а может и сотни всадников, рыскающих вокруг крепости… И мог бы, наверное, увидеть много больше, если бы не сплошная пылевая стена буро-желто-землистого цвета, закрывающая горизонт, словно жуткий мираж. Стена клубилась и явно продвигалась вперед…
Мако вспомнил о песчаной буре, которую прогнозировали армейские синоптики и которая каким-то образом обошла их стороной. Но даже на бурю это было мало похоже. Скорее на вал мирового потопа, означающего конец света. Внизу стены выделялась полоска, которая казалась живой и, Мако был уверен, состояла из тысяч крохотных точек. Как пена, гонимая выплеснувшимся на берег девятым валом.
— Что… что это? — спросил капитан.
— То, о чем я говорил тебе вчера, — ответил АльХасан, по-прежнему не поворачивая головы. — Варвары. Их передовые разъезды уже здесь. Орды варваров идут сюда, и рука Аллаха занесена над всеми нами…