«Перебор», – похолодел Юсуп и, низко склонив голову, промолчал.
– Что ты хочешь за голову Хромца? – спросил Тохтамыш после некоторой паузы.
– Я прошу одну сотую часть от тех богатств, что достанутся тебе в этой битве, – по-прежнему не поднимая головы, произнес Юсуп. По его прикидкам, это был небольшой процент, не могущий вызвать недовольства хана, но в то же время достаточный, чтобы его восприняли всерьез.
Воцарилось молчание. Где-то поодаль трубили в рожки горнисты и галдели выстраивающиеся в боевые порядки воины. На холме же воцарилась тишина. Юсуп поежился. Стоять в море зловещего молчания, окруженным полчищами недоброжелателей, и не знать, что с тобой могут сделать через мгновение, было очень неуютно.
Еще несколько секунд парень гадал, что происходит, когда тишину наконец нарушил визгливый смех Тохтамыша:
– Хочешь стать богаче меня?.. Разве ты не знаешь, что это моя доля?!
«Снова лоханулся, – упрекнул себя Юсуп и с возмущением глянул в сторону Волынца. – Зря доверился этому придурку. Видел, что я не то говорю, и хоть бы поправил».
– Я проверял твою скромность. Если бы ты сказал, что ничего не желаешь взамен, я назначил бы тебя темником. Но ты слишком жаден и своеволен. Мне не нужны такие воины, даже с твоим умением и оружием. Итак, ты получишь столько, сколько сможешь унести на себе. Ступай!
– Благодарю тебя, великий хан! Ты щедр и милосерд! – воскликнул Юсуп вполне искренне.
На самом деле решение Тохтамыша его вполне устраивало. Больше семи килограмм все равно не вывезти, так зачем жилы рвать?..
– Войско выступает через два часа. Используй их разумно. – Хан кинул Юсупу его часы.
Тот ловко подхватил блеснувший в воздухе прибор, благодарно кивнул.
Сзади шумно выдохнул Волынец. «Боялся, что мне сделают секир-башка», – понял его переживания Юсуп.
– И еще… – Тохтамыш поднял закованную в латную перчатку ладонь перед собой. – Твой друг, – палец указал на Волынца, – останется пока со мной. Если ты вернешься с головой Хромца, его наградят так же, как и тебя. Если нет, он лишится своей головы.
В ту же минуту несколько нукеров окружили воеводу, наставив на него свои луки. Под их суровыми взглядами громко крякнувший воевода был вынужден сложить меч и кинжал. Дернувшегося к нему Бориса он осадил одним окриком.
– Теперь и впрямь как сына прошу, – обратился он к Юсупу, – выполни обещание, и станешь мне первым другом… А ты, Борис, будь ему опорой.
Юсуп кивнул, с трудом проглотив комок в горле. Одно дело – рисковать собой, другое – подставлять под удар других людей. Такого развития событий он точно не хотел. Кое-кому его авантюра могла обойтись крайне дорого.
Три часа до возвращения в двадцать первый век. И два часа на то, чтобы добыть голову одного из величайших военачальников в истории всего мира. Мягко говоря, непростая задача.
Зато у Юсупа появлялась четкая цель. Варианты, вроде ограбить сокровищницу Тамерлана и мотануть с добычей в свое время, отпадали категорически. Теперь Юсупа устраивала только голова амира. Иначе совесть замучает – за смерть доверившегося и выручившего его воеводы.
Юсуп сидел на барабане у главных ворот лагеря в окружении своего «войска» и лихорадочно размышлял. Приходившие в голову идеи на полноценный план никак не тянули. А горящий от ненависти взор Бориса буравил его насквозь, торопя и сбивая с мысли.
Между тем операция требовала тщательного обдумывания. До сих пор Юсуп слабо представлял себе детали. Типа, «пойдем и всех убьем». Однако, осознав масштабы сражающихся армий и волею подозрительного Тохтамыша лишившись возможности поучаствовать в общей битве, он всерьез задумался над возможностью диверсии.
Выхватить саблю наголо и ворваться в стан противника во главе атакующего клина не получится. Такое даже в компьютерных играх не проходит. В жизни его просто-напросто нашпигуют стрелами и даже не станут разбираться, кто он – гость из будущего или какой-то золотоордынский бедолага, переевший мухоморов и сдуру решивший переть напролом.
Гад Тохтамыш запорол всю стратегию, выделив Юсупу только сто бойцов. С таким отрядом нечего и думать о серьезном нападении.
А если пустить вперед сотню, а самому под их прикрытием просочиться следом? Нет, не выйдет. Конечно, клин из закованных в броню лошадей и всадников способен на многое, но только не против многотысячного войска. Раздавят и не заметят. Да и нельзя слишком полагаться на «авось». Войско сопровождает целый рой разъездов и разведотрядов, которые в два счета вычислят «чужих». Туман давно рассеялся, под его прикрытие не уйдешь… Кроме того, не факт, что «рыцари» согласятся исполнять роль приманки, пускай они и отданы под командование Юсупа. Жить хочется всем, а даже самый глупый воин-золотоордынец (и вряд ли такой имеется среди элиты – отборных тяжеловооруженных конников) поймет, что их посылают на верную смерть…
Кстати, Юсуп был сильно удивлен – до сих пор он думал, что в прошлом подобным образом выглядели лишь европейские рыцари, но оказалось, что Восток не отставал от Запада по качеству и разнообразию вооружения…
Взгляд Юсупа блуждал по окружавшим его людям. Собрались все: и Фархад, и хронист, и мальчишки (Кохцул где-то встретил бывших соседей по Магасу, и теперь к отряду Юсупа присоединилось еще полсотни чеченцев), и три десятка московитов под предводительством Бориса. Все ждали слова лидера, а он ни на что не мог решиться.
Внезапно Юсуп обратил внимание на куртку Таймасхана. Выкрашенная в красный цвет, выдававший принадлежность ее владельца к армии Тамерлана, она была снята еще с кого-то из монгольских разведчиков.
– Ты почему не сменил доспех? – спросил Юсуп у подростка.
Таймасхан неопределенно пожал плечами:
– Так удобнее.
Юсупа словно ударило током. Ну конечно, ключ в переодевании. Старинная военная хитрость. Он повернулся к Борису:
– Сколько ваших воинов говорит на тюркском?
Тот оглядел свой отряд:
– Примерно половина.
– Оставь тех, кто знает язык, а остальных подбери им под стать. И переодень их в монгольские одежды. Теперь ты. – Он повернулся к Кохцулу. – Вы с друзьями остаетесь здесь. И не возражай! Раненые будут обузой. Лучше защитите мне спину! Гирга, ты, как главный, присмотри, чтобы молодежь стала тебе опорой.
Широкоплечий невысокий здоровяк, к которому он обращался, согласно кивнул головой. Бывший кузнец из Магаса обладал непререкаемым авторитетом среди чеченцев, и мальчишки не могли его ослушаться. У Юсупа отлегло от сердца. Он переживал за то, что повел пацанов фактически на смерть, однако теперь с чистой совестью мог оставить их на попечение земляков. А чтобы пощадить самолюбие подростков, обставил дело так, будто только их раны вынуждают его поступить подобным образом… Покончив с самым неприятным для себя делом, он вновь вернулся к планированию операции.