Жаль. Я уже почти подобрался к разгадке. Что же все-таки здесь происходит?
Может, стоило остаться дома и погибнуть при взрыве ракеты? По крайней мере было бы быстрее.
Вторник вообще не лучший день для начала больших предприятий.
Клара, извини. Мне так жаль. Я пытался… А вот и еще симптомы… Или что-то с моими чувствами? Пространство между двумя неподвижными големами словно сгустилось… оно осязаемо… по нему пробегает рябь… Я не могу уловить ритм пульсации… он ускользает от меня… его невозможно зафиксировать. Это как дымовые образы-интерпретации, передающие психическое состояние маньяка.
На мгновение передо мной предстало видение — комната заполнена десятками — нет, сотнями! — идентичных призрачных существ, их число множится, но странно — места хватает всем, и они выстраиваются стройными рядами. Затем через них проходит маятник… вскипает волна… фигуры трансформируются, у них появляются лица.
А вот Йосил Махарал. Он проплыл мимо…
— Альберт, вы в порядке? — взволнованно прошептала Риту, но я оттолкнул ее руку.
Пусть считает, что я на нее злюсь. Мне не хотелось ее инфицировать.
Мне никого не хотелось инфицировать. Преодолевая тошноту, спазмы, дезориентацию, я заставил себя отвернуться от раскачивающегося на платформе голема и обвел взглядом вспомогательное оборудование. Вот.
Компьютер. Дорогущая модель, AI-XIX. Умная штуковина. Возможно, именно эта симпатичная игрушка контролирует весь процесс. Как раз то, с чем я еще в силах справиться, разбить вдребезги, не вникая в детали.
Смогу ли я дойти до него и сделать все быстро? По крайней мере — это цель. Стоявший рядом Бета — возможно, тот самый который разговаривал с нами в туннеле — внезапно закричал странным, удивившим меня жалобным голосом. Никогда не слышал, чтобы Бета так кричал.
— Йосил! Отец, остановись… мы договорились!
Черт бы побрал это импринтированное в одно из големтел стремление диктовать!
Между двумя полосами глазера поднимается новая Постоянная Волна. Вскоре она перехлестнет границы, вырвется из глиняных кукол и еще несколько недель будет подпитываться энергией умирающего города, смерти, посланной миллионами угасающих душ. Этой пищи должно хватить для полного перехода от создания к Создателю.
Пока истекают последние секунды, в лаборатории продолжается отчаянная борьба. Чья личность будет импринтирована в сотворенное глазером божество? Сейчас волноформа колеблется между двумя возможными состояниями — двумя диссонирующими дефинициями.
«Я».
Теперь ко мне присоединяется Йосил, наши волны перехлестываются, вскипая и бурля, как две несмешивающиеся жидкости. Нам обоим не нравится это противоестественное слияние. Примерно то же самое испытываешь, когда пытаешься загрузить в себя память чужого дитто, — ощущения таковы, что вторую попытку никто не предпринимает. Как можно разделить что-то, не согласовав измерения, например, право — лево? Верх — низ? Вход — выход?
Здесь все субъективно, и даже углы отражения абсолютно разные.
Общность придет, когда я наконец поднимусь над этим ландшафтом как всетрансформирующее божество. Я установлю ясные, понятные, простые и универсальные измерения, а потом приглашу всех присоединиться ко мне в бескрайнем новом космосе. Используя сырье более фундаментальное, чем вакуум, мы создадим звезды, планеты, новые земли.
Но сначала нужно захватить контроль.
Я вышел на старт первым и за последние несколько часов вырос неизмеримо. Но мой противник лучше знает теорию. И у него позиционное преимущество. С каждым качанием маятник, как нож, проходит через мягкий центр глазера. Наиболее энергетическое и восприимчивое место.
И еще. Меня отвлекает присутствие реального Альберта. Он где-то совсем близко. Красный дитто видит его непосредственно — он спускается по ступенькам, держась за перила, и выглядит чертовски плохо. Бледный, потный, дрожащий. Развалина.
И каждый его шаг отдается сотрясением глазера.
Он мой архетип… это из-за него я не потерял самосознание.
Сейчас он мешает. Стоит у меня на пути.
Бедняге Альберту, наверное, придется уйти.
Вы когда-нибудь пробовали оторвать себе ногу? Для этого необходима мотивация.
Немного легче, если вы уже разваливаетесь.
И все равно, действуя одной рукой, я добился немногого. А тем временем часики тикали, отсчитывая последние секунды перед запуском ракет.
Позволь предложить совет.
Как ни надоел мне этот голос, но пока его подсказки помогали. Вскоре я ощутил прикосновение. Словно кто-то дотронулся до моей превращающейся в корку кожи и даже проник под нее.
Этот отросток больше не часть тебя.
Представь себе это.
Отбрось его.
Используй энзимы для отторжения.
Вот так…
Мои познания в химии в лучшем случае можно назвать элементарными. Но инструкции, данные голосом, помогли. Я как будто вспомнил давно утраченный навык. Ну конечно, все же естественно, подумал я, стараясь не акцентировать внимание на том, что помощь пришла от воображаемого друга. Все просто.
Боль и слабость ушли, а оставшаяся в ноге энергия сама направила себя не на растворение, а на замораживание.
Уже следующая попытка была вознаграждена сухим треском. Я потянул сильнее, и конечность отломилась. Чуть ниже бедра.
Теперь в моей руке оказалась прекрасная копия человеческого члена, исполненная в обожженной глине, согнутая в колене. Я поднял ее. Симпатичная нога. Но не очень удобное метательное орудие. Вряд ли она обладает прекрасными аэродинамическими свойствами.
Наведение завершено, объявила надпись на контрольной панели пусковой установки. Ракета № 1 малиновой боеголовкой скользнула в желоб.
Система к пуску готова.
Машина загудела, и я понял, что у меня остался только один шанс.
Спускаясь по ступенькам, я чувствовал себя так, словно мои ступни превратились в деревянные колодки, прикрепленные к хлипким, разваренным макаронам. Я цеплялся за перила, обливаясь потом и корчась от приступов тошноты. Меня бы давно вырвало, если бы за последние дни в мой желудок попало хоть что-то, кроме нескольких протеиновых батончиков.