Люси старалась говорить тихо, чтобы Дебби не услышала.
– Клэр, что случилось?
– Ничего не случилось!
– Мне звонил Гордон Джефферсон точно с таким же предупреждением. Он был крайне нелюбезен. Он постоянно повторял, что у меня возникнут серьезные неприятности с законом, если какая-нибудь информация просочится, а я даже не понимаю, о чем он говорил…
Клэр ответила не сразу. Она судорожно придумывала какой-нибудь достаточно убедительный ответ – или явную ложь.
– Скоро состоится слушание в федеральном апелляционном суде, и положение становится критическим, вот и все. Думаю, просто все мы нервничаем.
– Но зачем набрасываться на меня?
– Дело не только в тебе. Мы сейчас предупреждаем всех, даже друг друга. Слишком много информации просачивается наружу, и это может завалить наше дело в суде. Мы должны соблюдать осторожность. Уверена, ты все понимаешь.
– Все это так неожиданно.
– Ну, это просто так кажется. Не тревожься ни о чем. Просто успокойся и впредь держи язык за зубами. Мне надо идти.
«У меня сейчас голова лопнет, – подумала Люси. – Я просто сойду с ума, впаду в буйное помешательство».
Дзинь!
Клиент у стойки. «Нет, я никого не могу видеть, я ни с кем не могу разговаривать. Я просто хочу убраться отсюда. Но куда мне идти? Как объяснить все дочери? Как рассказать, в какую беду я попала по собственной воле?»
Дзинь!
«О, где же Дебби? – Люси взглянула на часы. – Замечательно! Она ушла на перерыв. Вероятно, покупает в магазине напротив жевательную резинку или еще какую-нибудь ерунду».
– Иду.
Она взяла себя в руки, стараясь успокоиться, и вышла из служебного помещения.
Клиентом оказался Том Харрис.
Оба мгновенно почувствовали смущение, даже легкий испуг.
– О, извините, – сказал Том. – То есть я не должен был…
Люси беспомощно огляделась по сторонам. В зале больше никого не было.
– Я могу обслужить вас.
Том чуть отступил от стойки и положил перед Люси несколько пакетов.
– Я хотел отправить это своим родственникам.
Люси придвинула к себе пакеты, перевернула их один раз, потом второй, прочитала адреса, потом перечитала снова, все еще не в состоянии понять смысл написанного. Она просто не могла думать. Кажется, посылки нужно взвесить. Она положила все три на весы одновременно и дрожащими неверными пальцами стала двигать скользящую гирьку. Нет-нет, так не пойдет, не все три разом…
Она сняла пакеты с весов и, не поднимая глаз, попыталась сказать: «Мне очень жаль, что все так вышло», – но ее дрожащий голос звучал еле слышно.
Однако Том расслышал Люси.
– Конечно. Мне тоже жаль.
Она попыталась сосредоточиться на посылках.
– Полагаю, мы не должны обсуждать это.
– Понимаю.
– Вы думаете, Эмбер одержима бесами?
Эти слова не вырвались у нее случайно – Люси выдавила их с усилием. Она хотела знать.
Но Том Харрис был вынужден молчать – и молчал. И хотя ему очень хотелось ответить, он мог лишь смотреть на Люси с ужасно расстроенным видом.
– Вы знаете: я не могу говорить об этом.
– Я должна знать. Для себя самой.
Он печально покачал головой с выражением муки на лице.
– Я не могу говорить об этом. Но послушайте… Люси обратилась в слух.
– Э-э… Иисус Христос победил духовные силы зла на Кресте. В Библии говорится, что Он обезоружил их и разоблачил перед всеми. Он обладает всей властью над ними, и Он передал эту власть Своим людям, истинно верующим в Него. Он – ответ на все вопросы. Это все, что я могу сказать.
– Вы когда-нибудь видели человека, одержимого бесами?
Том взял со стойки свои пакеты.
– Мне бы очень хотелось поговорить с вами об этом. Возможно, когда судебный процесс закончится, а? Я… Послушайте, только не обижайтесь, хорошо? Я отправлю посылки позже.
Он торопливо вышел прочь, оставив Люси с ее вопросами, так и не получившими ответа.
– "Эванс, Сантинелли, Фарнсворт и Маккатчен", – сказала секретарша.
– Мистера Бэрдайна, будьте любезны, – раздался женский голос на другом конце провода. Секретарша замялась.
– Э-э… Мне очень жаль, но мистер Бэрдайн умер. Он занимался какими-то вашими делами? Мы можем найти ему замену.
Новость по понятной причине потрясла собеседницу.
– Я не ослышалась, мистер Бэрдайн умер?
– Да, к великому сожалению. Он погиб в автомобильной катастрофе несколько недель назад. Это был настоящий удар для всех нас, его коллег по работе.
– О, я… я потрясена.
– Мне очень жаль. Возможно, вы захотите поговорить с мистером Махони, непосредственным начальником мистера Бэрдайна. Возможно, он сумеет помочь вам.
– Нет, спасибо. Мне нужно сначала разобраться со своими делами.
– Хорошо. Спасибо за звонок.
– До свидания.
Секретарша повесила трубку и вернулась к своей работе: она печатала письмо на хитроумной электронной машинке, сидя за массивным дубовым столом с медной отделкой в устланном ковром офисе с обшитыми деревянными панелями стенами и затейливыми светильниками; а по коридорам, со своими дипломатами, скоросшивателями и желтыми папками с делами, сновали седовласые старшие компаньоны, одетые с иголочки младшие компаньоны, агрессивные ассистенты, честолюбивые секретари и могущественные посетители, сохраняющие свое инкогнито, – все с плотно сжатыми губами и высоко поднятыми подбородками.
Чикагский офис юридической фирмы Эванса, Сантинелли, Фарнсворта и Маккатчена был не просто дворцом, это была твердыня власти и юридической элиты, где знание означало силу, а время деньги – и деньги огромные. Здесь творцы прецедентного права и зодчие судебного прецедента выковывали будущее, оспаривая, перетолковывая, искусственно подтасовывая и даже извращая законы в своих интересах – настолько сильно и часто, насколько позволяли им деньги, мастерство, связи и власть.
В этой фирме служили отборные юристы – покровители избранных и устранители незначительных, поручители успеха и пособники провала.
На самом верху этой башни из слоновой кости, этой колоссальной пирамиды восседал безжалостный и могущественный мистер Сантинелли.
– Добрый день, мистер Сантинелли, – сказала секретарша.
– Добрый день, – ответил он, чуть растягивая рот в дежурной улыбке и протягивая руку за напечатанным письмом. – В ближайшие полчаса у меня будет особая встреча. Не звонить, не беспокоить.