Неизвестно, на что может пойти Виктор, если догадается о его поисках. Если он угрожал «стрелять по конечностям» неизвестного, пойманного в кабинете — и, похоже, не блефовал — то сейчас, когда ему угрожает потеря всего...
Тед знал, что он, увы, не герой, и никогда таковым не станет. Если его начнут бить всерьез, как в тот раз... если бы тогда не появилась Рене, он, наверное, в конце концов рассказал бы все, что от него требовали.
Поэтому, если он попадет в руки Виктора, перед ним будет стоять лишь одна задача: продержаться до полуночи. Вскрыв письмо, Рене должна забрать из сейфа остатки денег, пистолет и драгоценности и уйти из квартиры к тете Аннет — ничего другого Тед придумать не мог — а утром позвонить мэтру Баллу и обрисовать ему ситуацию.
—... Разговаривал сегодня с твоим Робером. Классный старик — все понимает с полуслова!
— Что он сказал?
— Он обещал помочь всем, чем может.
— Он знает что-нибудь про собак?
— Практически ничего. Но он попытается узнать...
Скучно Рене не было — то есть было, но не так, как раньше, когда монотонные серые дни текли один за другим и впереди не маячило ничего, кроме таких же монотонных серых дней.
А сейчас ей было чего ждать — и кого ждать, о ком думать, вспоминать и беспокоиться...
За эти дни, прошедшие с побега — так немного, всего две недели! — она словно родилась заново и почувствовала себя свободной и счастливой. И все это — Тед! Именно он вытягивал ее из привычного кокона, заставляя не бояться жить, чувствовать, смеяться, нарушать все правила — и задумываться об их нелепости. Впервые в жизни она чувствовала себя по-настоящему живой... и по-настоящему женщиной.
И, кажется, она ему действительно нравится...
Почему частные детективы так любят придумывать для контор «астрономические» названия? Его собственная контора называлась «Орион», но эта, порекомендованная ему коллегой из Женевы, именовалась еще лучше — «Сириус».
Более того — седьмое чудо света! — ее возглавляла женщина. На вид деловая, и внешне ничего: спортивная коротко стриженная брюнетка со вздернутым носиком — но все-таки... как это — женщина?! Усмехнувшись, Тед вспомнил, что и его клиентов когда-то смущала его молодость.
Женщина с непривычным для слуха именем Энн Салан — именно Энн, а не Анна — оказалась американкой, неизвестно каким ветром занесенной в тихую и законопослушную Швейцарию. Выслушав необычное задание: получить список собак породы терьер старше семи лет, которым была сделана прививка против бешенства за последние четыре месяца — она не стала задавать вопросов, лишь попросила позвонить завтра вечером.
Тед не стал давать более точных данных: про скоч-терьера и фокстерьера, помещенных в пансион одним и тем же человеком. Не дай бог, кто-нибудь почувствует его интерес именно к этим собакам и свяжет его с исчезновением мадам Торрини. Если в газетах пока что ничего нового нет, это вовсе не значит, что полиция прекратила поиски. А тем более — Виктор...
Он не сомневался, что за Робером следят круглосуточно и фиксируют все его контакты — на случай, если Рене не придет к нему сама, а пришлет кого-то... По крайней мере, сам Тед в подобной ситуации поступил бы именно так — а тут тоже, несомненно, работают профессионалы. Поэтому встречу со стариком он обдумывал целый день.
Под вечер, когда Робер вышел из дома и направился в сторону центра, с ним поравнялся белый «Фиат». Остановился, оттуда вылез прилизанный блондин и с немецким акцентом возопил на всю улицу:
— Простите, месье, вы не могли бы помочь мне разобраться, как проехать? А то мне дали план, а я не понимаю!
К счастью, на улице народу было немного и добрых самаритян, желающих помочь, не набежало, потому что в руки подошедшего Робера вместо плана была сунута записка: «Это мой друг. Помоги ему, пожалуйста» — с характерным витиеватым росчерком вместо подписи.
Старик бросил на бумажку взгляд, застыл — поднял глаза, хотел что-то сказать... Не дав ему произнести ни звука, Тед спросил, все так же громко:
— Может быть, вам в ту же сторону? Вы не согласитесь показать мне дорогу? — и, ловко выхватив у него записку, кивнул в сторону машины.
Их глаза встретились, Робер молча кивнул и полез на переднее сидение. И лишь когда они тронулись с места, внезапно как-то странно задрожал, судорожно вцепившись в переднюю панель, и хриплым голосом сказал:
— Жива... жива, малышечка... — шмыгнул носом, словно собираясь заплакать.
— Жива, — успокоил его Тед. — С ней все в порядке. Ей нужна ваша помощь. У нас мало времени — за вами следят.
Старик бросил на Теда быстрый недоверчивый взгляд, оглянулся назад — но спросил все-таки о самом главном:
— Что я могу для нее сделать?
— Она ищет собак. Вы что-нибудь о них знаете?
— Нет... то есть... Нелли...
— Она знает, — перебил его Тед и, помедлив, добавил: — Это прямо при ней было.
— Я никогда не верил, что это она... Виктор?
Тед кивнул и повторил:
— У нас мало времени.
— Мальчишек Виктор в тот же день увез. Велел мне одеть поводки, забрал — и все.
То, что под «мальчишками» Робер подразумевает терьеров, Тед сообразил не сразу.
— Может, можно что-то узнать у шофера?
— Попробую. Мне все равно туда надо зайти — звали, да неохота было, отговаривался. А теперь схожу...
Минут через пять Робер вылез на одном из перекрестков. Если кто-то спросит — немецкий турист просил объяснить дорогу, и проще оказалось показать...
—...Пока ничего нового нет. Продолжаю искать. А ты там как?
— Ску-учно! Читать уже надоело. Может, мне тебе пока свитер связать? Я умею, я Нелли всегда кофточки вязала.
— Я размером все же немного побольше.
— Ну и что? Я красиво свяжу, зеленый, с оленем! Я уже и шерсть подходящую видела в магазине...
— Ты зачем по улице болтаешься?!
— Я только на минутку вышла, у меня молоко кончилось. В парике, и очки темные надела — у тебя в шкафу нашла.
— А почему зеленый?
— Тебе пойдет, у тебя глаза серо-зеленые.
Всю жизнь Тед считал, что глаза у него неопределенно-серого цвета, и, вернувшись в отель, специально присмотрелся. И правда, что-то зеленое в них просвечивало... Вот уж никогда не замечал!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
И снова — километры, километры... Белые столбики обочины, уносящиеся назад огни, мелькающие впереди знаки...
Тед ехал домой — и никогда еще в жизни так остро не ощущал, что едет именно домой. На заднем сидении он вез приземистую черную собачонку.