— Лезь, лезь! — подбадривал Корм, продолжая тащить его вверх, пока Ник не перевалился животом через край бассейна. — Тяжеленный, сволочь! — Отпустил и сел, опираясь на руку и тяжело дыша.
— Каратист, твою мать! — не остался в долгу Ник, выползая наверх и распластываясь рядом с ним.
Пару минут они молчали, отдыхиваясь. Наконец актер спросил:
— Ты что, вообще плавать не умеешь?
— Посмотрим, как ты поплывешь, когда тебе по яйцам врежут, — не поворачивая головы, огрызнулся Ник.
Его подташнивало, в желудке плескалась вода, а голова до сих пор гудела. Да и промокшая до нитки одежда заставила его по-новому оценить утреннюю «бодрящую» прохладу.
Но не это сейчас было главным. Теперь, когда от затуманившей разум ярости не осталось и следа, Ник чем дальше, тем отчетливее понимал, что если и есть кто-то, не считая самой Нэнси, кто может ответить на многие имевшиеся у него вопросы, — так это Стивен Корм.
Только как сделать, чтобы актер ответил на эти вопросы, а не развернулся и не ушел, смерив его напоследок еще одним презрительным взглядом?..
— Может, пошли... ик!.. в дом? — На Ника вдруг напала неудержимая икота. — ...Ик!.. обсохнем, — неуверенно предложил он.
Конечно, они только что подрались... но с другой стороны — вполне логично предложить своему спасителю обсохнуть и согреться...
— Сам встанешь? — поинтересовался Корм.
В бунгало Нэнси не было. Ник, на правах хозяина, предоставил Корму халат и предложил вызвать горничную, чтобы та просушила и отгладила промокшие и потерявшие всякий вид черные брюки и черную шелковую рубаху актера.
— Ага, — насмешливо отозвался тот. — Валяй, если хочешь завтра трехдюймовые заголовки в газетах... — Написал пальцем в воздухе, повторяя вслух: — «Ночь после "Оскара": Стивен Корм и Ник Райан — любовники или друзья?!» — а то и что-нибудь похлеще. Из меня эти папарацци пятый год гомика пытаются сделать — во где они у меня уже сидят, — чиркнул рукой по горлу и ушел в душевую.
К тому времени, как он вернулся, Ник успел переодеться, вытереть волосы и продумать, как лучше вести разговор, чтобы добиться желаемого.
Собственно, продумывать было особо нечего: с человеком, который ни в чем от него не зависел и не был особо заинтересован в его расположении, никакие хитрые подходы не помогли бы — оставалось только задать вопрос напрямую.
К счастью, Корм сам свернул в нужном направлении: слегка поколебавшись, спросил:
— А... Нэнси не пришла?
— Нет. Если через час не появится — пойду искать. Думаю, она где-то в лесу... «Плачет», — добавил про себя Ник. — Кофе?
— Да. Я позвоню, чтобы мне одежду привезли, — мой сотовый после купания сдох.
Разговаривал он довольно долго. Ник успел заварить кофе, найти в кухонном шкафчике коробку имбирного печенья и упаковку лимонных кексов, принести все это и еще шоколадки из собственных запасов — и, лишь когда он уселся в кресло, Корм отложил телефон.
— Через полчаса привезут.
Больше тянуть было нельзя — времени почти не оставалось, — и Ник спросил, прямо в лоб:
— Когда ты с Нэнси разговаривал, ты про психушку упомянул. «Опять туда захотела...» — и все такое. Она что — лежала в... клинике?
— Та-ак. — Актер отставил чашку. — Я думал, ты позже подошел. — В голосе его Ник снова почувствовал подутихшую было неприязнь.
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Ник был уже уверен, что ответа не получит, как вдруг Корм кивнул:
— Да, Нэнси провела пять недель в клинике для нервнобольных. Здесь, в Голливуде...
— А...
— ...В подобных случаях это стандартная, рекомендуемая врачами процедура.
— В каких случаях?
— А ты что — не знаешь?
— Нет. Иначе бы не спрашивал.
— При неудачной попытке самоубийства, — отчеканил актер.
— Что?! — Ник не поверил своим ушам. Что он такое несет?! — Нэнси?!
— Да, Нэнси! По-моему, мы именно о ней до сих пор говорили — или ты уже совсем в своих бабах запутался?
Но Нику было сейчас не до язвительных реплик Корма и откровенной враждебности в его взгляде.
— Как это произошло?
Он понимал, что актер, скорее всего, говорит правду, но поверить до конца все еще не мог — так не вязались со всем обликом Нэнси эти страшные слова: «неудачная попытка самоубийства»...
— Она наглоталась снотворного. Таблеток двадцать, наверное, приняла. Потом говорила, что просто... заснуть пыталась, чтобы день быстрей прошел. Не знаю... Я нашел ее уже в отключке и вызвал врача. Своего, так что ни огласки, ни полиции не было. Но врач поставил условие: чтобы она провела некоторое время в клинике.
— Когда это произошло?
— Четыре года назад. Когда она приехала ко мне из Нью-Йорка, после того как ты ее на эту... старую швабру променял.
— Я ее ни на кого не менял! — вспылил Ник. — Она сама от меня ушла!
— Ага. После того как застала ее в твоей постели...
— Это она тебе сказала?
— Да. — Судя по тону актера, подвергать сомнению слова Нэнси он не собирался.
— А она тебе не сказала, каким я тогда был?! И что она слова мне не дала вымолвить: наорала, хлопнула дверью и была такова — этого она тебе тоже не сказала?! — Не сдержавшись, Ник грохнул кулаком по столу. — И что до сих пор меня слушать не желает — тоже не сказала?
Черт возьми, да сколько же это может продолжаться?! И почему он должен чувствовать себя виноватым, если не был ни в чем виноват?! И почему он действительно чувствует себя виноватым?!
— Так что, значит, все разговоры про тебя с Алисией — это все выдумка? — поинтересовался Корм.
— Да! — раздраженно бросил Ник. — То есть нет... в позапрошлом году я... черт бы побрал всех этих баб! Но и Нэнси тоже к тому времени... — он хотел сказать, что знает о ней все, в том числе и о мужчинах, с которыми она встречалась, — и передумал, — давно в Денвере жила!
— А тогда, четыре года назад?..
— А тогда, четыре года назад, Алисия приперлась ко мне в комнату — шампанского, понимаешь, захотелось ей на брудершафт выпить. И я не мог ее выставить — физически не мог... ну, ноги у меня не работали! Что же мне — на помощь звать было?! А через минуту вошла Нэнси и... и все. На этом моя семейная жизнь закончилась.
Он сам не понимал, почему распинается перед совершенно незнакомым человеком, — но мучительно хотелось хоть кому-то объяснить, каким бредом с самого начала была вся эта история.
— Так почему же ты ей не позвонил?!
Ник не ожидал этого, заданного почти шепотом, вопроса.