— С людьми я расплатилась, вроде все пока довольны, — сказала Алият и нахмурилась. — Мало ты взял с Ар-Мауры. Деньги кончаются. Имей в виду, почтовик я отдала на продажу. Может, какой дурак найдётся — купит… Команда гуляет в Туркле, караулы выставлены…
— А почему ты мне об этом докладываешь?
— Да некому пока больше…
— А про Шарлаха так ничего и не слышно? — осторожно спросил он.
Алият вздохнула, плечи её устало поникли.
— Никаких пока следов… Наняла тут одного — разузнать, а он пришёл, дурачок, и давай о тебе рассказывать…
— Как? — не понял Ар-Шарлахи.
— Так. Шарлах, говорит, сейчас в Туркле, привёл корабль и две каторги… Обругала я его да выгнала…
Ар-Шарлахи уставился на Алият в изумлении, потом захохотал, но тут же сморщился и взялся обеими руками за голову.
— Слушай… — жалобно сказал он, переждав головную боль. — Ну а почему бы нам с тобой сейчас не разбежаться? Не дожидаясь Шарлаха, а? Что, ты одна не справишься? Я же видел, как ты тогда разобралась с каторжанами. Толку от меня — никакого… Так, дурацкое везение по пьянке, но ведь оно скоро кончится…
Алият долго молчала. Меж упрямых бровей залегла острая складка.
— Угораздило же меня родиться женщиной! — бросила наконец Алият с досадой и горечью. — Надоело уже за вас всё время цепляться!.. Шарлах, Шарлах!.. А что Шарлах? Такой же придурок и пьяница, как и ты! Разве что чуть похрабрее…
Поражённый внезапным этим признанием, Ар-Шарлахи некоторое время моргал и не мог произнести ни слова. Алият глядела на него почти с ненавистью.
— Вот только попробуй сбежать! — процедила она сквозь зубы. — В Туркле ты от меня никуда не денешься. Кошелёк у тебя пустой, а здесь, имей в виду, всё куплено…
В дверь постучали.
— Кто бы ты ни был… — буркнула Алият, и в каюту заглянул некто вооружённый. Должно быть, из караульных.
— Лако просит встречи с Шарлахом, — доложил он. Ар-Шарлахи недоумённо свёл брови. Имя Лако не говорило ему ничего. Зато Алият встрепенулась.
— Пропустить! — поспешно приказала она. — Только сначала кликни кого-нибудь, пусть кувшины уберут пустые…
Молоденький большеглазый разбойничек, польщённый доверием, быстро навёл порядок в каюте и, унеся пустые кувшины, поставил пару полных. Потом наверняка будет хвастать, что пил с самим Шарлахом, да и не раз…
На порог тяжко ступила косолапая нога в коротком сафьяновом сапоге, и вошёл Лако, грузный мужчина средних лет. Роскошный кимирский плащ, отягощённый вышивкой, крупными складками ниспадал с его широких покатых плеч. Ручьи стекляруса сбегали, мерцая, от ключиц к бёдрам. По контрасту с тёмно-синей тканью повязка, прикрывающая лицо, казалась ослепительно белой. На рукавах плаща, однако, виднелись пятна винного происхождения, а стеклярусные ручьи кое-где обмелели, повытерлись. Надо полагать, гость не питал ни малейшего почтения к своему богатому наряду.
— Удачи тебе, Шарлах, — неспешно проговорил вошедший и, поколебавшись, повернулся к женщине. — Удачи и тебе, Алият…
— Удачи тебе, Лако, — несколько сипловато ответствовал Ар-Шарлахи. — Садись, пей вино.
Гость не заставил себя упрашивать. Мужчины, приподняв нижние края повязок, молча выпили по чашке и начали беседу.
— Взялся за крупные дела, Шарлах? — просто и в то же время с уважением осведомился Лако. — Двухмачтовик и боевая каторга? Славно, славно… А почтовик правильно продаёшь. На нём только улепётывать хорошо да торгашей перехватывать… Для налёта надо кое-что посерьёзней…
Несомненно, перед Ар-Шарлахи сидел и чинно, не открывая лица, прихлёбывал вино собрат по ремеслу. Озадачивало лишь одно: непринуждённый тон Лако наводил на мысль, что оба главаря давно знакомы, чего быть никак не могло. Однако в любом случае разговор следовало поддержать.
— А что ты сам поделываешь, Лако? — в свою очередь вежливо полюбопытствовал Ар-Шарлахи. — Давненько ничего о тебе не слышал.
И да будет тому свидетелем разбойничья злая луна, в словах его не было ни песчинки лжи!
Гость ответил не сразу.
— Сейчас я пеший, — сказал он наконец со вздохом. — Потерял корабль в Кимире. Со мной тут ещё четырнадцать моих людей. Народ тёртый, знающий. Деньги у меня есть… Вернее, будут. Завтра тряхну должников… Готов откупить половину «Белого скорпиона» и войти в долю. Какой я погонщик, ты и сам наверняка слыхал… Немедленного ответа не прошу. Прикинь, обдумай. А завтра скажешь…
Ар-Шарлахи покосился на Алият. Кажется, она была весьма удивлена.
— Конечно же, я всё обдумаю, Лако, — осторожно проговорил он. — Но и ты тоже прикинь всё до завтра и обдумай. У меня на хвосте висит караван досточтимого Хаилзы, так что компаньон я сейчас опасный…
Красномордого Хаилзу Ар-Шарлахи приплёл для важности, но, приплетя, похолодел. Он ведь и сам, честно говоря, забыл про караванного. А тот, вполне возможно, и впрямь уже шёл по следу со своими тремя кораблями…
— Опасный… — недовольно повторил Лако. — Если бы я искал безопасного прибытка, я бы пошёл не к тебе, а к торгашам — наниматься в охрану. Сейчас многие туда подались.
— А сам?
Лако усмехнулся:
— Тактика не велит. Предпочитаю нападение обороне…
С этими словами он отставил чашку и, пообещав, что всё тем не менее обдумает, уже собирался откланяться, как вдруг подала голос Алият.
— Ты позволишь задать ему один вопрос? — обратилась она к Ар-Шарлахи и, получив разрешение, пристально посмотрела гостю в глаза. — Скажи, Лако… Ведь Шарлах в своё время не однажды посылал к тебе и звал в долю. Ты раз за разом отказывался… Ты отказался даже от встречи. А теперь вдруг приходишь сам. Что случилось? Тебя привлекла наша удача?
Лако насупился, помолчал.
— Дело не в удаче, — сказал он. — Хотя и в ней тоже… А, ладно! Давай начистоту! — И гость взглянул на Ар-Шарлахи в упор. — Знаешь, будь ты чуть помоложе, я бы решил, что ты просто повзрослел… Я же ведь слышал и о прежних твоих делах, и о теперешних… Так вот, с тех пор, как ты побывал у стражников в Харве, тебя словно подменили. Раньше ты мне казался крохобором, не шибко умным и, прости, трусоватым… Не обижайся. Я рад, что ошибся в тебе.
Ар-Шарлахи перевёл оторопелые глаза на Алият, оцепеневшую в своём углу, и встретил взгляд, исполненный злобного изумления.
* * *
— Маленький, зато настоящий, — удовлетворённо заметил Ар-Шарлахи, ещё раз оглядывая розовый храмик, увенчанный по углам четырьмя бронзовыми изваяниями верблюдов. — И потолок, наверное, в виде злой луны…
— А как же! — недружелюбно отвечала ему Алият. — Всё как положено…
В ныне разрушенном храме Харвы полированный металлический диск потолка был громаден и вознесён пугающе высоко. День за днём на нём всё отчётливее проступали голубоватые контуры матери-верблюдицы, чтобы проясниться окончательно в ночь полнолуния. Интересно, здесь так же?..