«Ничего нового так и не сказал, скотина, — констатировал Ротманн, — ладно, и на этом спасибо».
— Теперь более или менее.
— Ну и хватит с вас. Отправляйтесь же, наконец!
Щелкнув каблуками, Ротманн вскинул вверх правую руку и вышел. Крайновски тяжело плюхнулся на стул и проворчал:
— Нет ничего хуже, чем работать с контужеными фронтовиками. Веллер! — крикнул он уже во весь голос. — Тащите сюда ваши бумаги.
— Как! Это опять вы? — удивился Лют при виде входящего в его кабинет штурмбаннфюрера, с которым расстался не более сорока минут назад.
Ротманн подошел к столу и сел на стоявший перед ним стул. Он опять пытался отдышаться — кабинет располагался на четвертом этаже центральной башни, а потолки в этом здании были никак не ниже пяти метров.
— Я пришел вас успокаивать, капитан. — Он передал свой разговор с Крайновски. — Как видите, наш новый шеф как огня боится огласки. Всё сходится. За вашим «ужом» пристально следят. Хотя, как я всё больше убеждаюсь, эта флотилия не столько вашего ВМФ, сколько кого-то из наших бонз. Вам не кажется?
— Я попробую разобраться.
— Только очень и очень деликатно. Тем более что вам неизвестна роль Деница в этих делах.
— Нам также неизвестно и отношение фюрера ко всему этому. Не так ли?
— Вы совершенно правы.
Ротманн встали положил на стол листок из своего блокнота.
— Это мой домашний телефон. В случае крайней необходимости звоните и на работу. Номер вы знаете. Но учтите, что…
Лют понимающе махнул рукой и спрятал листок в стол.
— Ну, что скажете, Дворжак? — спросил Ротманн, закончив свой рассказ. — После всего этого вы станете отрицать свою причастность к разведке?
— Ладно, сдаюсь. Только объясните мне, перед тем как арестовывать, почему люди из центра меня не проинструктировали? Почему всю необходимую информацию, так изощренно зашифрованную ими на клочках и карточках, я вынужден добывать с помощью сотрудников гестапо? И в чем, наконец, суть моего задания?
Они рассмеялись, и Ротманн, сославшись на суматошный день, стал собираться домой.
— Пойду навещу соседа. Я ведь его еще не видел. Натерпелся старик страху. Впрочем, я, пожалуй, не меньше. Всё боялся, что Дан ляпнет им всё, что о них думает. Он может.
Через несколько дней вечером, подойдя на стоянке к своей машине, Ротманн увидел, как какой-то человек, опасливо выглядывая из-за угла, машет ему рукой. Осмотревшись и не заметив ничего подозрительного, он закрыл дверцу «Хорьха» и не спеша направился в сторону таинственной личности.
За углом его поджидал Веллер. Он был явно чем-то взволнован. Даже напуган.
— В чем дело?
— Мне нужно с вами поговорить об очень важном деле. Но нас никто не должен видеть. — Веллер говорил полушепотом, опасливо косясь по сторонам. — Это очень важно.
— Что ж, тогда идите вдоль этой улицы до первого перекрестка, поверните направо и ждите меня там. Я сейчас подъеду.
Веллер кивнул и быстро пошел в указанном направлении. Ротманн медленно вернулся к машине, еще раз осмотрелся и сел за руль. «Что-то явно происходит, — думал он, заводя мотор. — Ладно, сейчас узнаем».
В условленном месте он притормозил и открыл правую дверь. Не успел Веллер сесть, как Ротманн резко набрал скорость и молча поехал вперед, постоянно меняя направление на перекрестках и поглядывая в зеркало заднего вида.
Минут через десять они оказались на южной окраине города у пустыря. Метрах в ста от них виднелась ограда нового кладбища. Где-то там за деревьями урчал трактор или копающий новую общую могилу экскаватор. Было уже достаточно темно. Остановив машину, Ротманн заглушил мотор и достал пачку сигарет.
— Ну, так я вас слушаю. Вы курите?
Веллер отрицательно покачал головой и заговорил по-прежнему полушепотом:
— Ротманн, вам угрожает опасность.
— Вот как?
— Только прошу вас отнестись к моим словам серьезно. Вас хотят убрать.
Горящая спичка замерла в руке. Спустя секунду она всё же подожгла сигарету и отправилась в открытое окно.
— Кто?
— Крайновски. — Веллер начал торопливо объяснять: — Понимаете, вчера я задержался в архиве, а когда вернулся к себе за пальто и фуражкой, то услышал разговор. Дверь, ведущая из моей комнаты в кабинет начальника, была чуть приоткрыта. Сначала я не обратил внимания на то, о чем говорили, и только подумал прикрыть дверь или уйти, потихоньку так. Но потом что-то привлекло мое внимание. В общем, я стал прислушиваться. Кто был второй, не знаю. Уверен, что не из нашего управления. Его слов я почти не мог разобрать. Такой сиплый голос, как у простуженного. Крайновски обращался к нему на «ты» и называл Густавом. Он спрашивал о каком-то списке. Потом он велел добавить в этот список вас.
— Меня? Как он это сказал?
— «Припиши туда четвертым Ротманна, штурмбаннфюрера СС Отто Ротманна». Примерно так.
— Ну, дальше.
— А дальше… Потом он сказал: «Добавь туда еще и Веллера, Амона Веллера. Это мой помощник. Я пришлю их к тебе обоих в Киль с каким-нибудь поручением. Только сделай всё аккуратно, без всяких там таинственных исчезновений. Всё должно выглядеть совершенно естественно. У этого Веллера брат известный журналист, лично знакомый с Геббельсом. Роль рейхсминистра в нашем деле по-прежнему неясна, и лучше не давать им ни малейшего повода». Я передал вам его слова почти дословно.
Веллер замолчал.
— Всё?
— Когда я это услыхал, то тихонько вышел из своей комнаты и крадучись вернулся в архив, как будто и не уходил оттуда. Просидел там, наверное, около часа. Скажите, Ротманн, у вас есть объяснения всему этому?
— А вы сами не догадываетесь?
— Я? Не имею ни малейшего понятия! Клянусь вам! — Ротманн задумался. Похоже, Веллер говорит правду и это не провокация. Стало быть, всё действительно серьезно. Игра идет по-крупному, и ставка в ней намного выше жизней нескольких посторонних человек, которых и убрать-то надо лишь на всякий случай. Впрочем, в преддверии того, что вскоре ожидало их всех, в этом не было ничего удивительного.
— Вероятно, мы с вами знаем что-то такое, что должны унести с собой в могилу, — сказал он тоже полушепотом и в несколько шутливом тоне. — Вот вы, например, что знаете?
— Да ровным счетом… Клянусь вам!
— Ой ли? Крайновски назвал вас своим помощником. В чем вы ему помогаете?
Веллер развел руками.
— Ну в чем… Я шифрую его донесения и расшифровываю то, что приходит.
— Только-то?
— Но я понятия не имею, о чем там идет речь!
— Это как же так?
— Понимаете, Крайновски приносит мне листок с цифрами, а я перевожу их в руны. В старые германские руны. Вы понимаете, что я имею в виду?