— Вот, — кивнул Смирнов. — Роботы одни и компьютеры. Точно, Москва. Не в Японию же нас занесло?
— Kommt zu den Tisch und beginnt zu essen. Hier bekommt ihr vollstandig ausgeglichene Ernahrung, — повторил голос на немецком языке. Правда, на этот раз свет не мигал.
— Сейчас какой-нибудь слизью накормят, из витаминов и протеина, — предположил Харитонов, но ошибся. Над поверхностью стола прокатилась дрожащая волна, словно от горячего воздуха, и на столешнице обнаружились овальные тарелки. На них парило горячее картофельное пюре, присыпанное с краю крупным зеленым горошком, а рядом — пара ровненьких толстых бифштексов.
Матях ощутил, как рот его моментально наполнился слюной, и решил отложить все вопросы на потом.
— Точно, Москва, — кивнул Новиков. — Еда как из ресторана.
— Von welchem Moskau sprechen sie immer? [2] — достаточно громко высказался один из одетых в немецкую форму солдат.
— Ich weiss nicht. Vielleieht, sind sie aus der Polizei? [3] — пожал плечами другой и прямо обратился к Матяху: — Woher komraen Sie, aus Russland? [4]
Сержант промолчал, уселся за стол, придвинул к себе тарелку и принялся торопливо наворачивать картошку и горох алюминиевой ложкой — других столовых приборов все равно не имелось. Следом расселись за столом и все остальные.
— Скажите, лейтенант, — осторожно поинтересовался Матях, — вы знаете, куда мы попали?
Офицер, разламывая ложкой бифштекс, ничего не ответил.
— А это не связано с тем, что вы у нас на заставе делали?
— А разве я что-нибудь делал?
— Вы с нами зачем пошли, товарищ лейтенант? С каких это пор в пограничный наряд стали отправлять наблюдателей из штаба? Как на заставу попали? Вертолета я не слышал.
— На машине приехал. А дальше — по ущелью пешком.
— На машине? — недоверчиво прищурился Матях. — В одиночку через всю Чечню?
— А что в этом такого? — ухмыльнулся офицер. — Я русский воин. Что мне какие-то басурмане сделать могут? Это же просто тати. Разбойники.
— Странно все это, лейтенант. И вы странный, извините за прямоту, и появились странно. И теперь еще это… — Матях развел руками.
— Успокойся, сержант. — Лейтенант оторвался от еды и повернул голову к Андрею: — Потерпи пару часов. Думаю, очень скоро все разъяснится.
— Так вы все-таки знаете, что все это значит?
— Потерпи, сержант, — повторил офицер и вернулся к еде.
Матях, вздохнув, доел мясо, запил стаканом сока, по вкусу напоминавшего абрикосовый, сладко потянулся и привычно окинул взглядом подчиненных: не пора ли давать команду «встать из-за стола»?
— Больные! — оборвал его раздумья мигнувший свет. — Вы должны вернуться в свои комнаты и лечь в постель. Вам будут введены знания тюркского и русского языков. Die Krankent Sie sollen in ihren Zimmer zurueckkehren und ins Bett gehen. Ihnen werden die Kenntnisse der turkischen und der russischen Sprachen eingefuhrt.
— Что значит «введены»? — удивленно поднял голову к потолку Харитонов. Среди солдат вермахта тоже наблюдалось некоторое недоумение.
— Ну, пока еще нас никто не калечил, а, наоборот, лечили, — поднялся из-за стола лейтенант. — Наверное, не для того, чтобы угробить по дурости. Давайте, ребята, по койкам.
Офицер первым ушел в одну из комнат — вместо прохода тотчас образовалась бревенчатая стена.
— Ладно, ребята, раз так нужно… — Матях направился к «своей» конурке, лег на непривычно мягкий топчан. Стрельнул глазами влево, вправо, ожидая, что сейчас откуда-нибудь вылезет мощный футуристический агрегат. Но вместо этого голову внезапно бросило в жар, на миг он ощутил свой разум отстраненным и даже вроде как увидел свое тело со стороны.
Сержант рывком сел, прижал пальцы к вискам, пытаясь заметить изменения в сознании. Изменений не чувствовалось, зато пришло понимание того, что они находятся явно не в Москве. «Введение» языков, исчезающие и появляющиеся стены, вырастающая из ничего еда. Вряд ли подобное возможно даже в Москве… Или уже возможно?
— Процедура окончена. Выходите в центральный зал. Die Prozedur ist beendett Kommen Sie in die Haupthalle heraus.
Стена исчезла. Матях медленными шагами вышел к столу. Со всех сторон в помещение так же неуверенно выбирались остальные обитатели странного места. Похоже, не только у сержанта развеялись последние иллюзии относительно их местонахождения.
— Сядьте, собратья. Сейчас с вами станет говорить хан замысла.
Слова прозвучали не на русском и явно не на немецком языке — но Андрей понял все. И почувствовал, что может ответить на точно таком же наречии.
«Кто-то действительно поковырялся в наших мозгах», — попытался для пробы сказать он, но вместо этого прозвучало:
— Чужак копал яму в нашей голове…
— Он оторвал память, — ответил Новиков.
— Это тюркский язык? — спросил один из немцев.
— Хватит трепаться, садитесь за стол, — предложил лейтенант. — Нам обещали показать «руководителя проекта».
— А это какой язык? — Матях уловил, что обращение офицера прозвучало несколько иначе, чем речь всех остальных.
— Вы что, русский позабыли? — рассмеялся офицер. — Теперь только на татарском болтать собираетесь?
— Я вас понимаю! — воскликнул все тот же немецкий солдат. — Значит, я действительно понимаю славянский язык?
— Русский, — поправил его Матях.
— Какая разница? Русский, болгарский, литовский. Все одно, недочеловеки. Это вам надле… — Его речь оборвалась на полуслове, поскольку лейтенант без предупреждения врезал пехотинцу кулаком в челюсть.
— Ты как разговариваешь в присутствии хозяев, немецкое отродье? — рыкнул офицер. — Тебя для чего звали? Проповеди читать?
— Славянское быдло! — Рука немца зашарила на поясе, но ничего там не обнаружила. — Да я…
— Ты заткнешься, сморчок европейский, и будешь дожидаться команды, чтобы разговаривать, — с усмешкой объяснил ему лейтенант. — Тоже мне, ариец выискался.
— Mach den Mund zu, schmutzige Schwein! [5]
— Сперва руки после сортира мыть научитесь, а потом к русским с советами подходите.
— Займите места за столом! — потребовал голос, мигнув светом. — К вам входит руководитель проекта.
На этот раз обращение прозвучало точно по-русски. Лейтенант и немец, который вытирал стекающую с уголка рта кровь, разошлись, угрюмо поглядывая друг на друга. Все расселись по полупрозрачным креслам. На несколько секунд наступила тишина. Затем свет мигнул в очередной раз, и в центре стола оказалось странное существо. Именно существо — на человека оно походило только отдаленно. Те же две руки и две ноги — но необычайно тонкие, и даже легкая, опадающая складками ткань длинного, до пят, балахона не могла скрыть невероятной худобы. Столь же болезненно изможденным выглядело и тело, напоминая увеличенную в двадцать раз куклу Барби. Голова на этом фоне выглядела вполне нормальной: светло-голубые глаза, коротко стриженные волосы, тонкий острый нос, чуть синеватые губы. Росту в госте имелось никак не меньше двух с половиной метров.