– Еще кофе и солонины берите, хозяин. Там этого добра много.
– Кофе можно, а солонина останется тебе. Питайся, – усмехнулся Лука.
Еще Лука перетащил на борт «Малютки» две шестифунтовые пушки, припас к ним и десяток мушкетов. Этого, посчитал он, будет достаточно для обеспечения безопасности корабля.
Ближе к полуночи «Малютка» отвалила от борта испанца и ушла в сторону Сент-Киттса.
Лука прожил на острове почти две недели. Он наслаждался нежностью и любовью Катрин. А она отдавалась этому со всей страстью, на которую была способна, в благодарность за столь великую услугу и помощь.
Лука же никак не мог избавиться от тревожных мыслей, вспоминая жену в те часы, когда ее мщение совершалось. Это его тревожило и немного пугало.
Дела на острове он помаленьку сворачивал, но часть их оставил на попечение управляющего.
Пришлось зайти и на Сент-Мартен. И опять Катрин не захотела сходить на берег. Она так и заявила:
– Не сердись, милый мой Люк! Я не хочу ступать на землю этого острова… Ты знаешь, почему это так. Не сердись. Я буду ждать тебя на борту каждый вечер.
Лука не стал настаивать и теперь спешил побыстрее закончить дела и вернуться на корабль.
Его прибыль была мала, но он не хотел бросать здесь свои торговые дела. Он рассчитывал использовать эти острова для расширения операций, если его планы относительно торговли с метрополией окажутся реальными.
Вскоре они ушли на Консепсьон и через две недели бросили якоря в знакомой бухте у усадьбы.
На душе у Луки было неспокойно. Он опасался, что проделки Катрин могут быть замечены, и тогда беда неминуема.
Но встреча с детьми и радость возвращения домой отвлекли его от этих мрачных мыслей.
– Ну, дед! Отчитывайся о своих успехах в воспитании детей! – радостно кричал Лука, с восторгом вдыхая запах родной плоти. – Макс, Лора, вы не забыли папу с мамой? Или отвыкли от них с этим страшным усатым дедом?
Дети что-то лепетали, тянулись к матери, и пришлось оставить их Катрин.
– Как тут дела, дед? – тут же спросил Лука, намекая на недавнее прошлое.
– Ничего, сынок! Все тихо. Самюэль три дня назад ушел по поселениям торговать и перевозить грузы. Никаких слухов… – понизил голос дед Макей, хотя говорил на родном языке.
– Ну и слава Богу! И у нас все в порядке. Потеряли трех женщин, но это не очень много. Так получилось, что пришлось вмешаться и помочь Галуа. Он и без нас мог бы справиться, да потерь лишних не хотелось. И так десять его людей сложили головы. А толку чуть!
Они проговорили до глубокого вечера, потом дед Макей заснул прямо в кресле, а Лука отправился в спальню. Катрин глубоко спала, блаженствуя после стольких дней качки, вони и тесноты судна.
Лука стоял со свечой в руке и думал, что все же жена у него очень красивая. Его охватило желание, но будить ее он не стал.
Потекли дни в заботах и трудах, сдобренных необыкновенной любовью и нежностью Катрин. Потом, вспоминая это время, Лука с улыбкой на губах должен был признаться, что оно было самым приятным, счастливым временем совместной жизни с Катрин.
Как-то под вечер в усадьбе появился незнакомый вершник. Он с любопытством оглядел усадьбу, слез с лошади и отдал повод конюху-негру. Спросил:
– Хозяин с хозяйкой дома?
– Хозяин еще не вернулся, господин, а мадам в доме.
– Доложи, что с нею хочет поговорить господин Дардар. По очень важному и неотложному делу.
Это был мужчина лет сорока пяти с рыжеватой бородкой и неопрятными усиками, глаза его были настороженными и пытливыми. Он был среднего роста, худощав, держался с наигранным спокойствием и уверенностью.
– Что привело вас, месье, в нашу уединенную усадьбу? – спросила Катрин и предложила гостю сесть. – Я слушаю вас.
Она с некоторым волнением и опаской смотрела в темные глаза посетителя, на душе ее было неспокойно. Она ждала, пока гость осмотрится и объяснит ей цель своего визита.
– Я из Сент-Джорджеса, мадам, – и он пытливо заглянул Катрин в глаза.
– Жаль, что мужа нет, но он должен скоро вернуться…
– Мне без разницы, с кем из вас говорить, мадам. Лучше даже с вами.
– Я вас слушаю. Может быть, выпьете чего-нибудь?
– Рома, если можно, сударыня.
Когда служанка принесла ром, гость выпил, отер губы шейным платком.
– Итак, сударыня, я хочу поставить вас в известность, что мне многое известно о вашей семье, мадам. Особенно лично о вас.
– И что с того, месье Дардар? – насторожилась Катрин.
– Вы богато живете, мадам, – еще раз огляделся этот господин.
– Чего вы хотите? – уже с некоторым раздражением спросила Катрин.
– Я бы хотел, мадам, чтобы вы поделились со мною всем своим богатством.
– С этим вам следует обратиться к моему мужу, месье Дардар, – ответила Катрин и встала, нервно теребя платок.
– Почему же, мадам? Мне казалось, что именно вы инициатор обстрела Сент-Джорджеса. А ваш супруг лишь исполнитель, вернее, сообщник в вашем злодеянии, мадам. Советую послушать меня и не брыкаться.
Катрин внутренне сжалась. Она побледнела и не смогла ничего ответить. Гость же после минутного молчания произнес будничным голосом:
– И еще один совет, мадам. Не пытайтесь меня убрать. То, что я вам сообщил, записано, а документ этот хранится в надежных руках. И если вдруг со мной приключится несчастье, то эти сведения тут же попадут в руки губернатора месье Бужардона, мадам.
Он замолчал и с интересом наблюдал за Катрин. Та застыла у окна, ее мозг лихорадочно работал, однако ничего стоящего в голове не появлялось. Она была убеждена, что этот человек не пугает. Это он дал понять ей с самого начала и теперь не отстанет, пока не добьется своего.
– Я не могу разговаривать с вами без мужа, сударь. Прошу покинуть меня.
– Только учтите, мадам, я долго ждать не намерен. Путь от города слишком долог и утомителен. Я буду ждать лишь сутки. Через сутки я появлюсь снова, и мы продолжим разговор, мадам. Приятного аппетита!
Дардар слегка поклонился, усмехнулся в усы и неторопливо покинул комнату. Катрин в смятении заметалась из угла в угол. Она поглядывала в окно в ожидании Луки.
Тот появился перед закатом и с удивлением спросил:
– Катрин, что произошло? На тебе лица нет! Дети?
– Нет, милый! Намного хуже! Иди, я тебе все расскажу.
Они заперлись в кабинете. Лука внимательно выслушал Катрин, долго молчал, потом спросил:
– Он так и заявил, что у кого-то в городе есть его письмо с изложением наших прегрешений?
– Думаю, что оно именно в городе, Люк. Он сам сказал, что приехал из Сент-Джорджеса. Хотелось бы знать, кто мог рассказать ему обо всем. Ведь этот человек обязательно из тех, кто был с нами на кораблях. Я обязательно займусь этим.