Галя, растрепанная и в куртке, появилась в кухне в половине десятого. Она остановилась на пороге, вопросительно глядя на Липу – а ты что здесь делаешь, дорогая?
– Доброе утро, Галя, – сказала Липа. – Как спалось?
– Это был сон, похожий на смерть, – произнесла Галя, покачивая встрепанной русой головой – свой вдовий платок она все-таки где-то оставила. – Жаль, что он закончился.
– Ну, это уж от вас никак не уйдет, – не желая подыгрывать похоронному маршу, бодренько сказала Липа. – Поддержать жизненные силы завтраком не желаете?
Галя слегка дернула плечиком – зачем? Все тщета!.. Но к столу присела.
– Может, вы все-таки снимете верхнюю одежду и умоетесь? А то как-то это все нецивилизованно, согласитесь… А?
Гостья подняла на Липу укоризненные, полные боли глаза:
– Вот почему, почему никто не хочет любить меня такой, какова я есть? Почему меня все время подвергают душевным истязаниям? Что плохого я сделала?
«Девочка-то начитанная, с большим словарным запасом… Что же это с ней такое, а?»
– Вы считаете элементарную гигиену истязанием?
– Нет, не считаю… Но почему бы вам не подождать, пока я сама не попрошу проводить меня в ванную комнату? Зачем это насилие?
– Потому, Галя, что у меня сегодня еще дела и подстраиваться под вас уж как-то особенно плотно мне затруднительно. Времена тяжелые – крутиться надо. Так что? Умоетесь?
– Но ведь заботиться о таких, как я, – это же ваша работа! – Губы Гали сжались в синеватое колечко. – Как вы можете мне что-то диктовать?
– Галя, давайте определимся…
– Давайте. – Она задрала подбородок и взглянула на Липу – ну что за новую пытку ты измыслила, Хосе Торкемада в розовом халатике?
– Здесь не антикризисный центр, а обычная частная квартира…
– Вот как? – презрительно улыбнулась Галя.
– Да, так… Вы неправильно поняли мое объявление, – Галя принялась кусать губы, – хотя я в принципе не против вам помочь. Но пока вы здесь, в целом вы будете играть по моим правилам.
– А если я откажусь принимать участие в ваших сомнительных играх? – еще выше задрала подбородок Галя.
– Значит, я не смогу вам помочь. А правила у меня элементарные – за столом сидеть без верхней одежды и с чистыми руками. Неужели это так сложно? Мама вас в детстве не учила ничему такому?
«Подтекст: не умоешься – завтрака не получишь. Поймет?»
– Я подчиняюсь, – скорбно произнесла Галя, вставая.
«Господи боже, – думала Липа, ведя ее в санузел, – зачем я все это делаю? Ради материала? Но из этого даже психологического очерка не состряпаешь… Хотя интересно – как же этому существу удается выживать?»
– Вот, здесь есть все, что вам нужно.
Афродита из косметической пенки с маслом аргании возникла минут через двадцать. Липа уже начала беспокоиться – не утопилась ли с горя несчастная, лишенная своей черной куртки? Но нет, она появилась в кухне с выражением покорности судьбе-индейке, жестоко забросившей ее на этот скудный любовью и пониманием клочок частной жилплощади.
– Вам кофе или чаю? – миролюбиво поинтересовалась Липа.
– Не имеет значения… Ничто не имеет значения, – прошептала Галя и принялась покачиваться, искоса глядя в сторону окна, где расцветал вполне приличный предвесенний день.
– Ну отчего же? Весна вон на подходе, соки скоро забурлят-загуляют, настроение поднимется. – Липа поставила перед мученицей большую кружку какао – ведь от себя оторвала, блин! – и подвинула вазочку с печеньем.
– Я не увижу этой весны, – меланхолично ответила Галя, отправляя в рот печенюшку. – Я, наверное, все-таки покончу с собой.
Липа почувствовала, что ей нечего возразить, и промолчала, занявшись посудой, не мытой со вчерашнего вечера.
«Попросить за собой чашку вымыть – на корню замордует «немым укором в глазах».
– Так, Галя, – сказала Липа, сняв хозяйственные перчатки, и гостья подняла на нее равнодушные глаза. – Мне надо отлучиться на час-полтора. Чем бы вы хотели заняться в ближайшее время?
– Не знаю!.. Не знаю, – выдохнула та.
– У меня неплохая библиотека…
– «К чему листать страницы? Все книги прочтены! Я чувствую, как птицы от счастья пьяны меж небом и землей…» – принялась заунывно цитировать Галя.
«Ах вот как! На понт берешь, выпендряла?! Ну ладно…»
– Французская поэзия там тоже есть, – решительно, хотя и очень добрым голосом прервала ее Липа, – в том числе и в оригинале. Теофиль Готье, Артюр Рембо… Только поискать получше.
Галя никак не отреагировала, а Липе не оставалось ничего другого, как отправиться в гостиную и попытаться придумать новый, более внятный текст объявления – была среда, и можно подать его снова.
«Эта деловая Людмила – просто находка! Но большая комната, считай, все равно не занята… Я от своей затеи отказываться не намерена. Найду я кого-нибудь, все равно найду!.. А это кладбищенское привидение или отживеет, или уползет в какую-нибудь дырочку, как только здесь появятся здоровые на голову и веселые люди».
Галя своего присутствия ничем не выдала, даже не пришла порыться в книгах, и через полчаса вычеркиваний и вставок у Липы вышел новый текст объявления:
«Приглашаю здоровых, оптимистически настроенных женщин среднего возраста принять участие в антикризисной программе. Подробности по тел…»
Про жилплощадь Липа решила на это раз не писать – информировать при встрече. Переписав воззвание к дамским массам начисто, Липа отправилась на поиски Гали, пребывание которой среди живых никак не проявлялось физически.
Девушку Липа обнаружила на диване в большей комнате. Галя не спала, а просто лежала, уставившись в потолок. Надо ли было рассказывать, что укрыта она была своей черной курткой. Липа не успела ничего сказать, как принялся настойчиво бренчать мобильный в гостиной. Пришлось идти отвечать.
– Чего не звонишь, мать Тереза? Я же, блин, просила!
– Счас, Кузь, я с городского на городской перезвоню!
– Да ладно, не надо – раз все в порядке.
– Не беспокойся, все под контролем.
– Ага – вопрос только под чьим?!
«Подруга все проинтуичила… Вот вернусь, а у меня в ванной хладный труп плавает… Или газ открыт. Надо все-таки попытаться ее расшевелить».
– Галя, не хотите пройтись? – очень жизнерадостно спросила Липа, заглядывая в комнату. – Погода отличная, солнечно.
Галя вздрогнула и, закинув голову, равнодушно поглядела на Липу.
– Вы хотите меня выгнать, да? – Она начала подниматься. – Я уйду, уйду…
– Галя, у меня все в порядке с русским языком. Если я говорю – «пройтись», это значит «пройтись», и только. Так что – пойдете?