Женщина снова надела маску и вошла в помещение, где находился ее сын. Доктор Аметльер похлопывал Лукаса по щекам.
— Сынок! Ты должен проснуться. Знаю, что ты потратил много энергии на то, чтобы воспринять информацию о том, что тебя прооперировали и у тебя новое сердце. Ну давай же, открывай глаза. Я знаю, что ты меня слышишь…
Лукас снова открыл глаза. Казалось, что он не проявляет абсолютно никакого интереса к происходящему. Взгляд его потерял выразительность, которая была в нем еще несколько секунд назад. Каждый легкий шлепок доктора пациент воспринимал как пощечину. У него была обостренная чувствительность. Лукас посмотрел в сторону и, обнаружив рядом мать, уставился на нее.
— Спокойно, Лукас, спокойно. Все будет хорошо.
Врачу показалось, что Лукас вот-вот закроет глаза, однако юноша продолжал смотреть на мать, а затем попытался заговорить с ней.
— Подойдите, пожалуйста! — позвал врач Пилар. — Ваш сын хочет вам что-то сказать. Говори, Лукас! Мы хотим тебя услышать.
— Tnggg jammmbbb… — сумел выговорить юноша.
Никто не понял, что Лукас хотел сообщить своей матери.
— Сделай усилие, чтобы произнести слова. У тебя получится. Сначала тебе будет трудно, но ты должен пытаться, — настаивал доктор Аметльер.
Лукас опять закрыл глаза. Глубоко вздохнул. Собрал все свои силы и выговорил первые членораздельные слоги:
— Я хо-чу… ку-шать.
Воцарилась тишина. И вдруг доктор Аметльер громко рассмеялся. Его примеру сразу же последовали все остальные. И только Пилар всего лишь улыбнулась: она ничего не понимала.
— Что, проголодался? — спросил врач, глядя на Лукаса, в то время как пациент утвердительно кивал. — Что бы ты сейчас хотел съесть? Бутерброд с ветчиной? — Лукас продолжал кивать.
Пациент, лежавший в глубине палаты, обратился к нему, показав на этот раз два пальца, поднятых вверх.
— Это хорошо, что у тебя появился аппетит, — сказал кардиолог. — Однако должен предупредить, что до тех пор, пока мы не переведем тебя в обычную палату, ты можешь питаться только через зонд, который у тебя в носу. Не беспокойся, ты получаешь достаточное питание. Представь себе, что ветчина поступает к тебе по этой трубочке.
Так как с бутербродом не получилось, Лукас обратился к врачу с новым вопросом:
— Я мо-гу вста-вать? — Юноша попытался сделать движение, но боль не позволила осуществить намеченное.
— Ты слишком торопишься. Однако тебе удастся это сделать гораздо раньше, чем ты думаешь. Через некоторое время мы переведем тебя в другую палату, где находится еще один пациент, перенесший операцию по трансплантации. Он поднимет твое настроение.
Лукас посмотрел на Пилар, которая видела, что сын находится в лучшем состоянии, чем в предыдущие часы.
— Твоя мать, — сказал врач, — может оставаться с тобой в течение примерно двух недель. Но тогда все это время ей придется находиться в этой палате. Мы не вправе позволить тебе подцепить какой-нибудь вирус, понимаешь? Все последующие дни мы будем ухаживать за тобой, а ты должен думать только о своем выздоровлении.
— Мо-е серд-це?
— Твое сердце — это то, что бьется в твоей груди. Советую не думать об этом. Очень скоро ты вернешься к нормальной жизни, вот увидишь! Ты очень сильный молодой человек. Постарайся хорошенько осознать все это и, начиная с данного момента, — борись! Если у тебя начнется депрессия или ты сдашься, возникнут проблемы. Жизнь создана для отважных людей. Думай о том, что это лишь задержка в пути, однако твоя жизнь продолжается.
Лукас внимательно слушал этого седого врача с бородкой, у которого был очень звонкий смех, пробуждавший желание жить. Что ж, он готов собраться с силами, чтобы выкарабкаться из сложившейся ситуации, и думать только об одном: как можно быстрее поправиться.
В то время как монитор компьютера передавал усиленные звуки его сердцебиения: бип, бип, бип, — мысли Лукаса были далеки от стерильного и серого отделения интенсивной терапии. Он отключился от всего, что происходило вокруг. Юноша перестал слышать врача, свою мать… Он закрыл глаза и увидел сон, который казался очень реальным. Он видел белого коня, бежавшего рысью по бескрайним зеленым лугам, не имевшим ни оград, ни границ. Это был дикий конь с развевающейся на ветру гривой. Крепкий и энергичный, он наслаждался свободой, резвясь на фоне необыкновенного пейзажа. Вдали, на горных вершинах, виднелись остатки уже растаявшего снега, которые контрастировали с небом цвета яркого индиго. Наконец конь остановил свой сумасшедший бег у прозрачной реки с холодной водой и, наклонив голову, начал пить, перебирая при этом передними ногами. Лукас почувствовал безмерное умиротворение и удовольствие. Как хочется ступить на эту траву и ощутить прикосновение холодной воды к босым ступням!
Это был самый красивый конь в мире. Мускулистый, крепкий, своевольный. Он скакал так быстро, что другие кони, бегавшие поблизости, не могли догнать его. Если какое-то животное двигалось ему навстречу, он разворачивался и мчался в противоположном направлении, будто бы спасаясь от какой-то опасности. Лукас слышал, как шелестит трава под копытами коня, слышал его прерывистое дыхание. Он даже чувствовал пот на мускулистой спине животного. Конь без устали бежал, скакал галопом, совершал прыжки… Трава, прозрачная вода, солнце наполняли собой быстрый бег белого коня, грива которого развевалась на ветру. Боже, какая красота!
Вдруг острая и сильная боль в руке одним махом стерла видение и снова перенесла Лукаса в отделение интенсивной терапии. Он открыл глаза и встретился взглядом с зелеными глазами Орианы, которые неотрывно смотрели на него. Он спросил себя, что это за медсестра, которая прокалывает вену на его левой руке иглой, значительно большей, чем те, которые обычно используют. Боль была очень сильной и острой. Юноша попытался отодвинуть руку.
— Нет, Лукас. Потерпи, это займет всего несколько секунд. Знаю, что это очень неприятно, но тебе будет удобнее: ты сможешь свободно двигать правой рукой, освобожденной от такого количества проводов.
Молодой человек смотрел на медсестру, не произнося ни слова.
— Сын! Эту красивую медсестру зовут Ориана. Она очень нам помогает. Все это время она заботилась о тебе и о нас.
Лукас продолжал разглядывать Ориану. Она покраснела, ее зрачки расширились так, что глаза почти потеряли свой зеленый цвет.
— Это моя работа, — поспешила ответить медсестра и добавила: — У меня никогда не было случая, подобного этому. — Затем она обратилась к Лукасу: — Очень хочу, чтобы тебя перевели на этаж, тогда ты будешь видеть меня часто.
— Вот именно! Здесь тебе нечего делать, Ориана, — прозвучал энергичный голос Марии, координатора по трансплантологии. — Ты не выполняешь своей работы. Я давно уже тебя ищу. Больные нуждаются в помощи!
Ориана глубоко вдохнула и выдохнула. Она не выносила, когда Мария повышала голос. Прошло несколько секунд, прежде чем девушка попыталась оправдаться: