— О чем ты думаешь, сынок? — прервав мысли Лукаса, спросила Пилар.
— Обо всем и ни о чем. Как ты считаешь, я смогу жить нормальной жизнью или буду приговорен пожизненно на пребывание в больнице?
— Нет, сын, нет. Прежде всего, не будь пессимистом. — Пилар начала гладить его по голове, дотрагиваться руками до лица юноши, как делала, когда он был маленьким.
Лукас вдруг так остро ощутил ее ласку, что с изумлением посмотрел на мать.
— Что происходит? Тебе неприятно? — спросила она, удивленно взглянув на сына.
— Не знаю, как объяснить… Я заметил, что после операции чувствую каждое прикосновение к моей коже гораздо сильнее, чем прежде. Это странное впечатление… — Лукас задумался. Он действительно испытывал неизвестные ранее ощущения.
— Не беспокойся. Тебе сделали очень сложную операцию и сейчас дают сильные лекарства. Это обычно в таких случаях, — сказала Пилар, перестав его гладить. Было ясно, что сыну неприятны ее прикосновения.
В течение нескольких секунд в голове Лукаса была пустота, но вскоре он услышал звук шагов, который казался знакомым. Он сконцентрировался и ясно различил шаги отца и брата. Лукас чувствовал, что они где-то рядом. Однако в отделении интенсивной терапии находились только две медсестры, больной, лежавший напротив него, и мать юноши. Юноша посмотрел в сторону двери…
— Мама, папа и Луис за дверью?
— Не думаю, я оставила их в зале ожидания, — ответила женщина.
— Я слышал их шаги и знаю, что они за дверью.
Мать с удивлением посмотрела на него. Казалось невероятным, что он мог что-то услышать. Работающая аппаратура отделения интенсивной терапии создавала достаточно шума, что делало невозможным различить какие-то звуки, доносившиеся из-за дверей. Она подумала о том, что с сыном происходит что-то странное. Несчастный случай и последующая операция явно были тому виной.
— Папа кусает ногти. Он очень нервничает… — продолжил Лукас.
— Я выйду, чтобы ты успокоился. Заодно найду твоего отца и брата, чтобы сообщить им о твоем состоянии.
Лукас утвердительно кивнул, и Пилар вышла из палаты. Ее муж и Луис в самом деле находились возле дверей отделения интенсивной терапии, как и сказал ей Лукас.
— Ну, как он? — осведомился Луис, выводя Пилар из оцепенения, в котором она находилась.
— А! Он чувствует себя хорошо, но у твоего брата несколько странные реакции и ощущения.
— Что ты имеешь в виду? — спросил муж.
— Он знал о том, что вы стоите за дверью.
— Нет ничего удивительного в том, чтобы предположить, что отец и брат находятся за дверью палаты, в которой лежит выздоравливающий.
— Да, но он говорил, что слышал ваши шаги, а там, уверяю вас, ничего не слышно.
— Просто мы все очень устали.
— Как только это станет возможным, его переведут в отдельную палату. Я смогу остаться с сыном, но мне не разрешат выходить десять-пятнадцать дней. Придется вам обходиться без меня. Сможете?
— У нас не остается выбора. Не так ли, дружище? — сказал Хавьер, ласково взъерошив волосы мальчика.
Луиса вовсе не прельщала перспектива остаться с отцом, который будет постоянно за ним следить. Он представил себе, что придется все время ходить вверх и вниз по лестницам.
— Я хочу вернуться в колледж к моим друзьям. Мне не позволяют видеть Лукаса, здесь нельзя играть, я ничего не могу делать. Я уже устал ходить вверх и вниз по лестницам.
— Ты заставлял ребенка подниматься и спускаться по лестницам с тех пор, как мы сюда пришли? — с недоверием спросила Пилар мужа.
— Ну, мы еще зашли в часовню, — поторопился рассказать ей Луис. — Я видел святого Бенито с белой бородой, разделенной на две части, и зажег все свечи, которые там были.
В это время появилась одна из двух медсестер, работавших в отделении интенсивной терапии. Она направилась к Пилар.
— До вечера вы не сможете больше увидеть сына. Нам нужно взять у него ряд анализов. Придет врач вместе с бригадой, проводившей операцию, для того чтобы оценить развитие ситуации. Не беспокойтесь, мы будем внимательно следить и хорошо ухаживать за ним.
Не очень успокоенная этими словами, Пилар ушла вместе с мужем и маленьким сыном.
В отделении интенсивной терапии Лукас сконцентрировался на звуке биения своего сердца. Он никогда не обращал на это внимания. Теперь молодой человек явственно слышал свое сердце. Далекий от того, чтобы впасть в тоску, он начал воспроизводить этот ритм голосом.
— Пом-пом-пом-пом, пом-пом-пом-пом… — Ему доставляло удовольствие следовать этому ритму. Лукас придал больше силы голосу, отображавшему сердечный ритм: — Пом-пом-пом-пом, пом-пом-пом-пом… — Он почти мог отбить этот ритм ногами. Юноша был захвачен ритмом биения собственного сердца, когда в сопровождении еще четырех врачей появился доктор Аметльер.
— Хорошо звучит сердце, правда? — с улыбкой заметил кардиолог. До того как Лукас успел что-либо ответить, он продолжил, обращаясь уже к коллегам: — Мне нужно, чтобы каждый из вас провел полное обследование пациента. Этой ночью у него был сильный жар, температура зашкаливала. Теперь все в норме. Он поправляется как по учебнику. — Доктор говорил так, будто бы Лукаса здесь не было.
— Доктор, я смогу жить так же, как и любой другой парень моего возраста? — пациент осмелился прервать разговор врачей, которые, казалось, не обращали на него внимания.
— Лукас, ты везучий. Всего несколько часов назад нам посчастливилось найти сердце, совместимое с твоим организмом. Обычно пациентам приходится ждать от шести до восьми месяцев, пока поступит подходящий для них орган. А везучий человек, несомненно, сможет вести нормальную жизнь. Ну, я, конечно, не советовал бы тебе принимать участие в Олимпийских играх, но все остальное ты сможешь делать.
Присутствующие в палате врачи улыбнулись и закивали в знак согласия.
— Я поправлюсь, и на этом все закончится?
— Ну, давай разберемся. Ты уже привязан к нам на всю жизнь. Так что, надеюсь, если мы тебе симпатичны, то, возможно, станем частью твоей семьи. Поначалу мы будем видеться довольно часто, а потом время между нашими встречами будет все увеличиваться и увеличиваться.
— Мне придется пить какие-то лекарства?
— То, о чем ты спрашиваешь, очень важно! Препараты, которые мы тебе даем и которые тебе придется принимать постоянно, имеют только одну цель — препятствовать отторжению. Заверяю тебя, мы сделаем все возможное для того, чтобы помочь твоему организму не допустить этого. Когда ты выйдешь из больницы, тебе нужно будет неукоснительно следовать советам врачей и принимать лекарства.
— Это не очень сложно? Много таблеток надо будет пить?
— Немного, четырнадцать! И ты не должен будешь забывать ни об одной из них. В этом — твоя жизнь, нормальное функционирование твоего сердца.