– Да говорите же, что за шутки! Где дети?!
– Дети-то…
«Вот кого я задеру первым! Однозначно! Для разминки!»
– Девочка в порядке. Ее те люди, которые нашли, сразу в больницу отправили. Думали, подкидыш, ну и определили.
– Машу нашли! – прикрыв микрофон пальцем, прохрипел Андрей родственникам, выбежавшим на его вопли.
– Да, нашли, – все-таки расслышал Макеев. – Но вот парнишки почему-то нет… Ну, будем искать.
– А дочку где можно забрать? – подавив жуткую, переходящую в судороги дрожь во всем теле, спросил Андрей и снова опустился на стул.
– Горбольница, второй корпус, приемный покой. Документы не забудьте. Свои и на ребенка.
– Спасибо, держите нас в курсе, – выдавил из себя Андрей, нажимая на отбой.
– Ну?! Чего говорят-то? – Тесть, заглядывая ему в лицо, теребил за рукав футболки.
– Коляску нашли еще вчера, Машу отвезли в больницу – как подкидыша, представляете?… Про Ванюшку пока ничего не известно. Ань, собирайся, поедем заберем Маняшу.
– Мы с вами! – торопливо бросила Галина Алексеевна и тоже побежала собираться.
– Как считаете нужным. Но вас, Аркадий Александрович, я все-таки попросил бы остаться. Мало ли… На телефоне побудете. И вообще.
– Да, Аркаша, мы без тебя управимся… Останься, ладно? Тем более плохо себя чувствуешь.
Зрелища встречи Анны с дочкой после двухсуточной разлуки Андрей побоялся не вынести психологически, но и этого не произошло. Когда они с тещей догнали ее на втором этаже детского отделения, в холле, рядом с сестринским постом, Анна уже держала девочку на руках, прижимала к себе, что-то горячо и поспешно говорила толстой врачице, та качала головой, всплескивала руками. Подходить ближе Андрей побоялся – все еще не верил в произошедшее. Потом Анна сама, оборачиваясь на ходу и что-то рассказывая «женщине в белом», пошла к ним. Лицо у нее было щедро заплаканным, но счастливым.
– Вот, Манечка, вот папа… Бабушка здесь…
– Ну чё, Машк? – спросил Андрей, отодвигая с лобика дочки светлую, мягкую прядку. – Ты молодцом ведь, да?
Личико у дочки было какое-то мятенькое, недовольное, но вполне здоровое на вид.
– Сказали – все с ней в порядке, – почти прошептала Анна, словно услышав немой вопрос Андрея. – Мы сейчас куда?
– Давай сейчас домой, а там все решим.
– Нет, я к отцу – он же там один, – возразила теща.
– Я завтра утром вас отвезу, – предложил Андрей, когда они уже спускались к выходу. – Переночуете сегодня у нас, а там видно будет.
– Да нет, нет, вы оставайтесь. Я не могу деда одного бросить, он же сердечник. Я как раз на электричку успею. Вы звоните только, что и как.
Дома Анна сразу бросилась купать Машу, а Андрей отправился за детским питанием и продуктами – холодильник перед отъездом на дачу был опустошен и выключен.
Остаться сейчас одному, хотя бы ненадолго, – если в городе это было в принципе возможно, – ему было жизненно необходимо. Кроме того, предстоял долгий обмен мнениями с женой. Надо было по возможности все обдумать и предугадать.
«Если вообще можно предугадать извивы женской логики. Теперь ясно, что мишенью были дети как таковые – точнее, один Ванюшка… Все наши заморочки с выкупом оказались полной шелухой, почерпнутой из дурацких триллеров. Если Маняшку выбросили, как впопыхах и случайно прихваченную ненужность, дело идет о нашем парне. И решиться на такое могли только его одумавшиеся и воспылавшие родительскими чуйствами биологические производители или, по крайней мере, один из них, точнее, мамаша. Или родичи, к примеру, типа бабушек, которые решили воспитывать внука сами. Но это маловероятно.
– Чё Маняшка-то? – тихо спросил Андрей, отдавая Анне пакеты.
– Вроде заснула, – так же тихо ответила Анна. – Нервная такая… Ножками все бьет.
– Будешь тут нервной.
Одета Анна была в черную водолазку, радость, которая буквально фонтанировала из ее глаз еще час назад, заметно померкла.
– Ань, не надо этого, а? – довольно громко сказал Андрей, прикрывая дверь в кухню.
– Чего? – не глядя ему в глаза, спросила Анна, засовывая продукты в холодильник.
– Вот этого траура. Найдем мы Ваньку, и мое обещание о разрывании похитителя на части остается в силе. А?
– Я думала, ты не захочешь его искать.
– Уй, блин! – взревел Андрей. – Вот сколько еще я собственной родной жене буду доказывать свое благородство и чистоту помыслов?! Почему меня здесь все время пытаются уличить в какой-то низкой подлянке?!
– Тише, Маня проснется, – почти прошептала Анна.
– А пусть! Пусть! Пусть прямо с детства твердо усвоит, что ее отец – гнусный тип, неспособный на великодушие и высокие порывы!
– Ну, прости, прости меня, Андрюшик! – Анна, наверное, уже в тысячный раз за последние дни заплакала, уткнувшись ему в грудь. – Я подумала, раз это все из-за Ванечки произошло…
«Так, раз и женская логика привела к такому выводу… значит, точно – воровали конкретно Ваньку. Ну, погодите у меня! Доберусь я до вас!»
– … ты захочешь от него избавиться… Или просто не станешь ничего делать, чтобы его вернуть.
Андрей взял голову Анны в ладони и повернул к себе.
– Ванятка – в любом случае хоть и молочный, но брат нашей дочери, значит, наш родной сын. И мы его вернем во что бы то ни стало. Мы его взяли, откормили, имя свое дали, а тут… Нет, я просто никому не дам себя так опустить!
– Да, да, Андрюшик! Да!.. – продолжала по инерции всхлипывать Анна.
– Главное сейчас то, что ему ничто не угрожает…
– А? – Анна принялась вытирать лицо руками. – Ты о чем?
– Если его крали как такового, то уж намеренно гробить его никто не будет. Правильно?
– Да, но я об этом не подумала… Извини.
– Я от твоих извинений скоро рухну. Чайник поставь. Я кофе хочу.
Анна с готовностью ринулась ставить чайник, а Андрей продолжил рассуждать вслух:
– Девяносто девять процентов за то, что его решили вернуть биологические родители.
– А почему не сто? – поинтересовалась Анна, возясь у плиты.
– Один процент поправки на идиотизм народных масс.
Про влюбленную Богданову Андрей благоразумно умолчал, хотя и ее пока нельзя было изымать из числа подозреваемых. То, что исчез один Ванятка, можно было объяснить просто неудобством – громоздкий экипаж, двое писклявых, избалованных младенцев… Муторно. Как у пианистки Кэт. Кроме того, Богданова не была посвящена в тайну усыновления и могла подумать, что, лишившись сына, Андрей будет особенно остро несчастлив.
– Значит, и будем искать эту его родительницу. Найдем ее – найдем Ваню. Это уже дело техники.