Он, кажется, смертельно устал от происходящего и как-то сразу осунулся и подурнел.
— Я же не мешаю тебе добиваться своих целей, — возможно мягче добавила Жанна. — Не мешай и ты мне. У тебя есть чемпионское звание, а я хочу получить ученую степень.
— Ладно, — почти неслышно произнес он. — Все понятно. Извини, что отвлек.
— Ничего страшного.
Он повернулся и направился к двери.
«Неужели так и уйдет? — чуть озадачилась Жанна. — Не тот ты человек, Мишенька, чтобы смириться с тем, что тебя бросили».
Он все-таки обернулся, чтобы еще раз окинуть ее взглядом.
— И… у тебя никого нет?
— Ты не имеешь права задавать мне такие вопросы.
— Ах, так все-таки есть!
Его лицо, будто поблекшее от огорчения, вновь исказила злая, ненавидящая гримаса.
— И ты подумала, что я поверю во всю эту херню про науку?
— Не думала. Я знала, что не поверишь. Но и это не имеет значения. Мы не более чем коллеги, и это тоже не навсегда. Уходи и оставь меня в покое.
Не сказав ни слова, Миша вышел.
«А ведь еще и страдать будет, поди, супермен… Как же, кто-то по нему убивается, вроде Анжелки, а я на Интернет его променяла».
Жанна весь день просидела за своей новой игрушкой, ближе к вечеру сходила с двоюродной сестрой и ее дочкой в зоопарк и была очень счастлива.
Мишкины глаза, то сереющие от обиды и непонимания, то зеленеющие от злости и ревности, часто возникали в ее воображении, но ничего, кроме самого гадкого торжества, не вызывали. Сколько девичьих сердец он разбил? Даже эта сплетница Анжелка не заслуживала подобных мук… Вот теперь сам пусть покусает подушку…
Скоро Жанне надо было идти в отпуск, надо было подумать, как провести его с пользой и удовольствием. Кроме того, у нее были еще хлопоты в связи с ее участием в инициативной группе — близилось празднование десятилетия фирмы. А до этого надо было осуществить еще одно мероприятие.
Следующую неделю она мельком видела Мишу всего пару раз. Жанну все, кому не лень, заваливали работой, и смотрела она в основном на дисплей.
В сущности, она поставила точку в этой истории и очень удивилась, когда в четверг вечером, подняв трубку, услышала Мишин голос.
— Привет, это я.
— Привет, Майкл, — ответила просто.
— Чем занимаешься?
— Подготовкой к завтрашнему дню.
— А что завтра? — насторожился он. — Что-то на фирме?
— Пока нет.
— Нет, ты скажи. Я с этими экзаменами могу что-то и упустить по работе.
— Шеф простит тебе любую оплошность, я полагаю.
— Перестань дурачить меня! Я серьезно!
— Во-первых, не смей повышать на меня голос.
— Извини, извини, перенапрягся в последнее время. Неадекватен.
— Принято. А во-вторых, ничего страшного, непоправимого не случилось. Отдел безопасности отдыхает.
— Нет, ну что произошло?!
«Кажется, занервничал», — довольно подумала Жанна.
— Ты плохо изучил мой персональный файл. Что ты хотел вообще-то?
— Скажи мне, пожалуйста, как будет по-английски…
Жанна дала ему справочку, которая была лишь предлогом, и, пожелав спокойной ночи, положила трубку.
«Помчится с ранья на службу как угорелый, схватит мой файл… Интересно, догадается ли?»
В пятницу Жанна отмечала свой четвертьвековой юбилей, ехала на работу в новом костюме, с домашним угощением в пластмассовых судках. Кате было заранее наказано купить торт пошикарнее, а Костику выдана сумма и указание обеспечить юбилей шампанским. К полудню пошли поздравляющие, и Жанна как-то забыла о вчерашнем разговоре с Мишей. Заскочил Ершов, сказал тост, встреченный льстивыми смешками и аплодисментами.
В самый разгар веселья на пороге забитого народом отдела появилась фигура несколько мистического вида — цветочный букет на ногах, одетых в форменные зеленые брюки.
Праздничный гомон мгновенно смолк. В отдел вошел, оторопело выглядывая из-за длинных стеблей, молоденький посыльный. Он осторожно нес пластмассовое ведерко, из которого торчали свежайшие нежно-розовые розы… Кто-то из девчонок спешно смел со стола картонные тарелочки, измазанные кремом, и парень поставил ведерко в центре.
— Вот это да! — охнул кто-то. Даже директор явился с пучочком из пяти белых цветков, а в ведерке роз было двадцать пять — можно и не пересчитывать.
Посыльный повернулся, чтобы уйти.
— Погодите, я сейчас, — кинулась за кошельком Жанна.
— Не надо, не надо! За все уплачено! — поспешил он.
После этого праздник как-то сник, апофеоз прошел, народ вежливо докушал и допил и, озабоченно шушукаясь, стал расползаться по рабочим местам.
«Конструктивное обсуждение начнется сейчас же и продолжится до конца следующей недели».
Жанна наконец подошла к букету и стала искать записку или поздравление.
— Это ж сколько такие кустики стоят? — вздохнула у нее за спиной Анжела. — Даже если по триста рублей штучка…
— Это не по триста, а по четыреста пятьдесят. Жанна нашла в ведерке размокший, но читабельный чек и потрясла им в воздухе.
— Хоть знаю теперь, сколько стою, — сказала Жанна, скатывая чек и кидая его в переполненную урну.
Катюша собирала со стола бокалы и опасливо поглядывала в их сторону — не повздорят ли опять.
— И сколько?
— Двенадцать тысяч — с доставкой.
— У нас только один человек может позволить себе такое, — чуть ли не угрожающе загудела Анжела.
— У нас — возможно, — загадочно произнесла Жанна. — А вообще в этом здании немало богатеньких мужчинок.
— А, — с облегчением выдохнула Анжела. — А я по правде думала, что Мишка Дареев тебя клеит.
— Дареев никого никогда не клеит, — заметил собиравший по углам бутылки Костик. — Это не в его правилах.
— И я резко не в его вкусе, — добавила Жанна.
— Да, да! — до неприличия явно обрадовалась Анжела.
Идя в туалет, чтобы выбросить мусор, Жанна выбрала на мобильнике Мишин номер, который так почему-то и не стерла.
— Здравствуйте, вы где?
— На работе. Хэппи безди. Он был явно рад звонку.
— Сэнкс э лот. А вы когда домой поедете?
— А что?
— Да меня вот как именинницу отпустили на все четыре стороны, а столько груза с собой негабаритного… Я думала, вы подбросите меня по-соседски. А то ведь я физически слабенькая да еще и под кайфом. Знаете же…
— Ну что с вами поделать, женщина, если вы ведете крайне нездоровый и беспорядочный образ жизни. Когда прикажете подать карету?