Действительно, вскоре путь пересек железнодорожный переезд. Я спросил служащего, правильно ли еду на Темрюк. Тот задумался.
— Да… Правильно… Да, так лучше. Этой дорогой вернее: не заблудитесь. Поезжайте.
Дорога извивалась между пологими безлесными холмами. Каждый метр земли здесь возделан: распахан, засажен, засеян. Даже вдоль обочин вместо декоративных кустарников — плодовые деревья.
Небо почернело, а вслед за ним и земля досрочно погрузилась в ночной мрак. Налетевший порыв ветра порой бросал в стекло горсть крупных капель, но в целом было пока сухо. Однако далекие зарницы оборотились молниями, которые били все чаще. Сквозь шум мотора и ветра стали докатываться раскаты грома.
Одна зарница впереди, почти над дорогой, показалась мне странной. Она полыхнула вместо белого розовым. И как будто зависла над вершиной холма. Я наконец понял: то не зарница — зарево. Неужели где-то от молнии начался пожар?! Я представил недавно увиденный горящий лес. Нет, здесь этого быть не может: здесь нет лесов. Что же горит?
Тревожное зарево за холмом росло, насыщалось багровыми тонами. В те же тусклые багровые оттенки оно красило тяжелые подбрюшья туч над собой.
Пустынное шоссе, довольно широкое и с хорошим покрытием, оставляло мне возможность наблюдать окрестности. Я то и дело возвращался глазами к загадочному зареву.
Наконец дорога вынырнула из низины, сделала крутой поворот…
Мои худшие опасения подтверждались: страшное, огромное пламя! Темное даже в центре — насколько могут быть темными оранжевый и красный цвета. Горит не один частный дом или овин. Если это жилье, то горит целая деревня. А всего вернее — что горит какое-нибудь предприятие…
Дорога еще немного изогнулась — и я понял, какой я дурак. Надо же было накрутить целую историю на пустом месте! Гигантский факел, размеры которого показались мне издалека чудовищными, полыхал на вершине узкой и высокой черной трубы. Да, предприятие. Но оно не охвачено пожаром: оно функционирует в нормальном для себя режиме.
Факел казался мне не менее зловещим, чем его загадочное зарево. Его ровный неестественный свет заливал все окрестности, куда хватало глаз, и эту мрачно подсвеченную землю укутывали багровые тучи. Очень далеко между полей вилась лента реки — совершенно черная посреди преобладавших на местности красных тонов. На склонах соседних холмов там и тут я замечал отдельно стоявшие домики. Их окна смотрели прямо на факел. Я попытался представить, как жить в доме, где каждую ночь в окна льется багровый свет, где, выходя в сад, ты видишь красноватые деревья на красноватой траве, — и не сумел. Мурашки пробежали по спине.
Наконец дорога сделала новый поворот, и через некоторое время я вздохнул с облегчением: инфернальное пламя начало удаляться и пропало из вида.
Меня несколько смущало, что до сих пор я не встретил ни одного населенного пункта около шоссе, хотя, судя по карте, они должны были попадаться довольно часто. Разумеется, я мог не совсем точно определить расстояние. Ехал я уже довольно долго. Впрочем, в отдалении время от времени мелькали огни деревень. Я собрался было остановиться и свериться с атласом.
Новый крутой поворот дороги опять вынес меня в долину, озаренную гигантской газовой горелкой. Только теперь факел оказался справа от меня. Я не мог осмыслить, как это произошло: в темноте меньше видно ориентиров, сложнее определить собственное пространственное положение и направление движения. Еще несколько виражей — и факел скрылся за холмом слева. Появился вновь. У меня сложилось впечатление, что я наматываю вокруг него круги. На самом деле я заметил, что неуклонно к нему приближаюсь.
Все чаще просматривалась на горизонте среди подсвеченной равнины лента реки. Моя русская бабушка рассказывала своему сыну — моему отцу, — что жила в детстве на самом берегу реки Кубани. Я мечтал побывать в этих краях, чтобы по-настоящему прочувствовать свои русские корни. Но за несколько лет работы в России я так и не успел — или не рискнул, опасаясь разочарования, — выбраться на «историческую родину». Теперь любопытство гнало меня вперед, не давая остановиться, чтобы свериться с данными атласа и подумать.
Я вновь любовался красноватыми тучами, когда заметил уходившее влево широкое шоссе. Краем глаза я даже ухватил белый щиток — дорожный указатель. Но прочитать его не успел. Впереди внезапно открылась россыпь огней: крупная станица! Может, я уже добрался до… как ее?.. Пищевое какое-то название… Варениковская!
Название на белой табличке при въезде в населенный пункт ничего мне не сказало: что еще за Троицкая? Я съехал на обочину и, включив в салоне свет, вновь достал атлас. Мощный треск расколол небо прямо над головой, за окнами полыхнуло белым. Притихшее было наступление грозы продолжалось с новой силой, но покуда — почти всухую.
Я не нашел станицу Троицкую в том направлении, где искал. Более внимательно проследил глазами весь маршрут до Темрюка. Новый оглушительный грохот над головой. Нету. Предчувствуя недоброе, предпринял более широкое исследование карты. Нашел Троицкую. Я в дюжине километров от города под названием Славянск-на-Кубани. До Варениковской нужно было с самого начала ехать по другой дороге. Второй поворот на Темрюк недавно проскочил.
Сердце оборвалось, упало и исчезло с экранов радаров. Вот, началось! В точности повторяется история, случившаяся ровно год назад! Я тогда тоже путался в названиях населенных пунктов и сбивался с пути на развилках дорог. Правда, в Англии потеряться гораздо труднее, чем здесь, в российской провинции. Здесь подобное развитие событий выглядит вполне естественным, закономерно вытекающим из состояния дорог и дорожной информации…
Я решил не возвращаться. Судя по карте, город Славянск-на-Кубани можно объехать по краю, не влезая на ночь глядя в сложное переплетение улиц. Зато потом меня ждет широкая прямая полоса «важной соединительной дороги» вплоть до самой станицы Голубицкой — нынешнего пристанища обладательницы «неразменной купюры», возможно, моей потерявшейся жены.
Вновь трогаясь в путь, я вспомнил, что Георгий пытался мне ее сватать. Она одинока. Значит, она меня ждала? Возможно, тоже искала вслепую. Впервые после сегодняшнего телефонного разговора с Филиппом, который заставил меня воскресить в памяти прошлогоднюю катастрофу, я подумал, что не представляю себе эту женщину. Любимая… Как странно звучало это слово для меня, по-прежнему не знавшего, как она выглядит, чем живет и как звучит ее голос… Я уже знал, что она есть, но еще не мог поверить и не мог вообразить нашу встречу.
Сразу за селением я наконец пересек реку Кубань, красиво изгибавшаяся лента которой давно притягивала мой взгляд. Темная вода дышала глубоким покоем, прохладой.
* * *
Ломаные линии молний вспыхивали и гасли еще слишком далеко, чтобы озарять окрестности, но в ровном красноватом свете горящего газа я разглядел табличку с двойным названием города еще до того, как на нее попали лучи фар.
К моему удивлению, никакого города за табличкой не оказалось. В темноте усиленно размахивали ветвями под крепким ветром деревья и кустарники, плотно усаженные вдоль дороги.