Зеленое, желтое, красное. И серо-блестящая гладь спокойного моря, и бескрайняя синь неба над головой. Чистое, хорошее утро! И он чувствовал себя так же легко и чисто, словно спала с глаз вязкая, мутная пелена, а невидимые железные обручи, теснившие грудь, разжались и лопнули. Почти как прошлой зимой, когда оправлялся от затяжной болезни и начал выходить из дымного домашнего тепла во двор. Смотрел и просто дышал, любуясь красотой мира.
И Сангриль тогда была к нему ласковой, еще не прятала глаза в сторону, кольнуло в груди, отдаваясь привычной, ноющей болью.
Впрочем, это все вздор, ошибка, нелепица! – тут же поправил он сам себя. Все, что теперь происходит с ним, с ней – одна большая нелепица! Не может быть, чтоб она предала его просто так! – неожиданно понял он вчера вечером, сидя на берегу темного моря.
Эта мысль разом сорвала его с камней, заставила быстро ходить и напряженно думать.
Конечно – не может быть! Она не могла… Просто не нужно было сразу впадать в отчаянье, горько тешить обиду, застилая глаза крепким пивом. Для начала – разобраться хотя бы! Это он тоже отчетливо понял. Просто есть то, чего он не знает, что-то случилось, а он – не знает…
Но все это вздор – что бы ни случилось! Нужно только поговорить с ней, только встретиться и поговорить откровенно, с глазу на глаз. Нужно понять, объяснить, напомнить, как он ее любит. И как она любила его, какими глазами смотрела, как дышала с ним одним дыханием!
Почему она все забыла, как будто заснула и не проснулась? Может, толстый ярл Альв напустил на нее колдовство вредных троллей? – догадался воин. Тогда он, Сьевнар, разорвет, растопит холодное колдовство горячими словами и объятиями.
Потом? Сьевнар не слишком задумывался, что будет потом. Главное – они опять будут вместе. А дороги Мидгарда открыты для всякого, кто имеет смелость по ним ходить, так говорят. Наверное, они убегут, держась за руки. Он, к примеру, пойдет в дружину к какому-нибудь далекому ярлу, а она будет ждать его из походов, нянча толстощеких, голубоглазых детишек и поддерживая огонь в очаге…
Эта сладкая картина вдруг представилась ему так отчетливо, словно уже стала явью. Вот оно – счастье! Близко же, совсем рядом!
Накануне за общей трапезой Сьевнар услышал краем уха, что следующим утром Сангриль собирается навестить дом отца, проведать родителей и сестер, отнести подарки, похвастаться новыми украшениями и нарядами жены владетеля фиорда. Он сразу сообразил, что это знак богов. «Не теряйся и не скули, воин! – говорят ему боги. – Хотел случай – получи его! Подстереги ее! Убеди, напомни, расколдуй…»
Теперь главное – перехватить, не разминуться с ней.
От поместья ярлов Ранг-фиорда к хуторам борнов издавна шло две дороги. Одна, широкая, натоптанная, наезженная повозками, укрепленная в топких местах камнями и жердями, стелилась по равнине, делая долгий крюк в обход прибрежных гор. Вторая, узкая, едва заметная, проходила напрямик через лес и горы. С ношей идти по ней тяжело, слишком петляет тропа, взбираясь на крутизну и тут же стекая вниз, повозка – тем более не пройдет, но пеший путник, выбрав ее, может дошагать гораздо быстрее.
Две дороги – какую выберет Сангриль?
Вот и метался теперь, мерил шагами горы. Нарочно выскочил спозаранку, ждал ее, любимую и единственную, чувствовал, как снова бурлит в жилах кровь, как сами собой рождаются внутри горячие, проникновенные слова, складывающиеся в долгие, убедительные речи.
Нет, не может она не понять, не сможет не вспомнить! – верил Сьевнар. И надежда сразу вернула ему жизнь и силы, которых, казалось, уже не осталось.
Так по какой дороге пойдет любимая – по долгой, обходной или напрямик? Сьевнар никак не мог сообразить этого, и злился на себя, на собственную нерасторопность, и рыскал по лесу, стараясь держать под наблюдением сразу обе.
И все-таки, едва не пропустил ее…
* * *
– Сангриль!
Сьевнар, тяжело дыша, догонял Сангриль по лесной тропе. Пока он скакал как испуганный заяц, она, оказывается, ушла далеко вперед. Еще бы чуть-чуть, и совсем ушла…
– Сангриль! Постой! Подожди меня!
Она обернулась. Увидела, что это он, Сьевнар, догоняет ее, и, как показалось, сморщила вздернутый носик.
Лицо – белее обычного, веселые крапинки веснушек совсем не видны. Значит – припудрила дорогим порошком арабов, который продают в Хильдсъяве за золото почти по весу.
«Зачем, милая? Неужели настоящая красота нуждается в каких-то добавках?»
Конечно, она принарядилась ради встречи с родителями и сестрами, видел Сьевнар. Длинный, синего заморского сукна фельдр с пуговицами по бокам, украшенный тонкой вышивкой золотыми нитями и подбитый серебристым мехом. Маленькие сапожки тонкой кожи, перетянуты по щиколотке ремешками. Широкий, расшитый пояс плотно обхватывает плащ на тонкой талии. На поясе в специальные колечки вставлены разные женские мелочи и большая связка ключей, как отличительный знак замужней женщины и хозяйки дома. Вольные золотистые волосы тоже по-женски, не по-девичьи, забраны полотняным платком, с надетым поверх него золотым, витым наголовником. У ворота – золотая застежка с крупным багряным камнем, на груди, поверх сукна, ожерелье из маленьких золотых листиков. Даже пуговицы – и те серебряные, мысленно отметил он.
То-то ему показалось, что слышится тонкое позвякивание. «Да на ней больше золота и серебра, чем стоит вся его добыча, привезенная из викинга!» – мелькнула ревнивая мысль.
Незнакомая она в этом богатом наряде… Совсем чужая…
– А, это ты? Я сразу поняла, что это ты спешишь следом! – холодно сказала она.
– Это я, Сангриль, конечно же я, – пробормотал Сьевнар, сразу потерявшись от такой явной холодности.
«И все-таки, что за имя – Сангриль! Словно звон колокольчиков!» Он слишком давно не произносил вслух ее имя, забыл, как оно красиво звучит.
– Ну, и зачем ты меня догонял? Что ты хочешь от меня?
В ее голосе прозвучала какая-то визгливая нотка, возникающая, когда долго торгуются за мешки с шерстяной пряжей… Неприятная нотка, не идет ей… А почему – мешки? При чем тут мешки? Откуда вывалились эти злосчастные мешки с шерстью? – растерянно мелькало в голове.
– Я… – он окончательно смешался.
Действительно, а что он хочет? Лучше бы она не смотрела на него такими глазами – вот что он хочет! Хочет увидеть прежнюю Сангриль, а эта – чужая, не его!
– Ну, что ты все время ходишь за мной по пятам? Что ты смотришь, как побитый пес? – все так же безжалостно допрашивала она.
Он – ходит? Вот уж неправда! Не ходил он за ней. Наоборот, отворачивал в сторону, когда видел ее впереди. Смотреть – смотрел, косился боковым зрением, хотя сам себя за это ругал, но – не ходил. Сейчас – да, идет за ней, но это же в первый раз, это – не просто так, для разговора!
Мысли очень быстро, лихорадочно крутились в голове Сьевнара, пока он беспомощно разводил руками, косноязычно запнувшись на своем «я, я…». Куда только слова подевались?! Пропали слова, все заранее приготовленные речи рассыпались под ее насмешливо-вызывающим взглядом! – с ужасом чувствовал он.