И каждая бочка выпивалась, наверное, еще быстрей, чем выкатывалась. Гордые воители отдыхали после ратных трудов, опустошая запасы владетелей фиорда, так же быстро, как опустошали чужие города и села в набеге.
А кто позаботится о том, чтоб пополнялись закрома и клети? Кто присмотрит за всем? Кто расшевелит рабов сучковатой палкой, пока морской конунг и другие герои орут, буянят, и валяются вповалку пьяные во всех углах огромного дома?
Большое хозяйство фиорда требует глаз да глаз. Кто кроме него способен так тщательно проверять мастерские, считать выработку рабов: кузнецов, гончаров, кожемяк, дубильщиков, суконщиков, прях, плетенщиц, варщиков мыла? А выпечка? А зерно? А закваска пива? А рыбные коптильни? А засолка мяса? А скот? Рабы, известное дело, всегда норовят больше жрать и меньше работать. Не проследишь, не сосчитаешь дневной урок, не накажешь отстающих ременной плеткой – другой день точно не досчитаешься выработки! Раб – скотина тупая, глупая и, в отличие от других животных, еще и ленивая до одури. Кто ему, Альву, помогает смотреть за всем этим? Только два-три десятка пожилых ратников, из тех, которые больше не ходят в набеги, подъедаясь на домашней службе у владетелей фиорда.
Дружинники и сам брат-конунг, небось, даже не задумываются, откуда на столах всякий день берется изобилие жареного, и печеного, и вареного, и каш, и сыров, и сладких киселей! – часто злился про себя Альв. А кто наготовил все эти бесчисленные бочки с пивом, которое бравые воины льют в свои глотки, словно в пересохший колодец? Не он ли?
Конечно, он немножко преувеличивал значимость своих трудов, наедине с собой младший владетель понимал это. В обширном владении Ранг-фиорд, налаженном еще отцом и дедом, хватало надсмотрщиков, и ни один раб, ни одна рабыня не сидел без дела, не чесали пузо от лени, переваривая хозяйский хлеб. Но и ему всегда находилось забота.
Вот и сегодня ярл белкой проскакал все утро от мастерских рабов к скотным дворам, только к полудню вспомнив, что еще третьего дня собирался зайти к богатому борну Сельви Кривозубому. Тот уже несколько раз толковал, что ему от отца, некогда знаменитого воина Ингвара Одно Ухо, погибшего в Гардарике, осталось несколько золотых украшений, которые хотелось бы обменять на зерно и крупу.
Зерна и крупы этот год запасено много, больше обычного, хорошо бы обменять часть его на золото, сразу сообразил Альв. Но, как положено, не торопился говорить «да», обещал зайти, посмотреть.
Пришлось идти.
В доме у Сельви, добротном, теплом, хотя, конечно, не таком огромном, как у хозяев фиорда, Ловкий провел много времени. Сначала смотрел украшения – женское нагрудное ожерелье и два ручных браслета, свившихся тонкими змейками.
По работе – арабские мастера, сразу определил Альв. Хорошее золото, чистое и отделка искусная. Но Кривозубый слишком много хотел, почти столько, сколько получил бы в Хильдсъяве на торжище.
Ловкий долго перебирал украшения, слушал на звук, пробовал на зуб, рассматривал насечки узоров. Не забывал озабоченно хмуриться, словно его что-то не устраивало. Объявлять свою цену ярл не торопился, а когда объявил – тут уже Кривозубый изобразил на лунообразном лице такой ужас, словно увидел в дверях собственного дома огромного тролля.
Начали торговаться. Раза два или три ярл вдруг вспоминал о неотложных делах и порывался уйти. Кривозубый его не удерживал, разумеется. Как он может удерживать в своем скромном доме почтенного ярла ввиду его важных дел? Но и отпустить его просто так, без прощальной чары крепкого пива, он тоже не мог. Если ярл уйдет от него пересохшим как дерево с обрубленными корнями, духи домашнего очага не простят хозяину такого негостеприимного поведения! Зачем обижать духов?
Альв соглашался, что духов обижать не стоит. Они обстоятельно выпивали по чаре, по второй-третьей, перекидывались словами о том, о сем. Слово за слово – и торг разгорался с новой силой.
Еще раза два или три Кривозубый вдруг передумывал продавать украшения и тут уже ярл предлагал уважаемому хозяину выпить по чаре пива, чтоб его обратная дорога в Ранг-фиорд была быстрой и легкой. Как может почтенный хозяин не выпить за легкую дорогу гостя?
А когда, наконец, ударили по рукам, в точности договорившись, сколько мешков зерна, сколько бочонков крупы стоит ожерелье и каждая из золотых змеек – тут уж сами ассы обиделись бы на них, если бы такая великая сделка, достойная самого Форсети Сладкоречивого, разрешающего споры самих богов, не была бы обмыта надлежащим образом…
* * *
Альв Ловкий покинул дом Кривозубого только к вечеру. Хозяин, спотыкаясь на толстых, коротких ногах, все порывался запрячь для него лошадей в повозку, чтоб ленивые рабы моментально домчали до дома достопочтенного ярла. Или лучше сразу запрячь в оглобли пару рабов, чтобы эти лодыри протрясли жир?
«Хочешь, отправлю тебя на рабах, ярл?! Ого-го, их, рабов, лучше сразу погонять без стеснения! – горланил крестьянин, широко разевая рот с кривыми осколками от зубов. – Их погонять хорошенько – понесут быстрее, чем лошади! Главное – выбрать кнут позабористее, чтоб с первого удара вспарывал кожу на спине, поддавая прыть в ноги!»
Ловкий пренебрежительно отказывался и от лошадей, и от рабов. Зачем они, зачем ему трястись в объезд, без конца понукая эту скотину, если он через горы дойдет до своего поместья куда быстрее? Или почтенный борн сомневается, что он может дойти?! Что какой-то жалкий бочонок пива может заставить владетельного ярла свернуть с дороги?!
Почтенный нимало не сомневался. Наоборот, потребовал принести им на прощание еще по рогу сладкого вина, от которого, каждый знает, у любого путника вырастают лебединые крылья размахом, как у орла.
Вино было принесено и немедленно выпито. Объемистые рога, из которых, кажется, можно поить лошадей, брошены на счастье на землю.
Ярл вообще пребывал в самом приподнятом настроении. Еще бы ему не радоваться! Если судить по ценам Хильдсъява, украшения достались ему куда как не дорого. Переспорил все-таки, переговорил, переторговал Кривозубого! И что теперь скажет Рорик? То-то! Не только мечом умножают богатства рода! Бог Фрейр, к примеру, редко с кем-нибудь сражается, а называют его – Изобильный…
Да, лошадям и рабам нужна хорошая плетка! – продолжал разглагольствовать почтенный Сельви, крепко упираясь ногами в землю, но для верности иногда цепляясь руками за стены. А женщинам – тоже нужна добрая плетка, как и лошадям! Если вдуматься, она всякой скотине пользу – добрая плетка с навязанными на ремне узлами!
К чему это он? Да ни к чему, в общем. Так просто, про плетку-то, для приятности разговора, скорее…
Впрочем, Альв видел – не просто так. Намекал на что-то. Зная его характер, ярл не торопил хозяина – сам разболтает.
К чему? – переспрашивал сам себя Кривозубый, который с пьяным упорством никак не желал расстаться с восхвалениям доброй плетки. Ах, да, все к тому же. Сейчас он расскажет ярлу, только вспомнит о чем они говорили… Ах да! Злые языки поговаривают, будто видели как молодая жена-красавица почтенного ярла Альва дружески болтала на лесной тропе с воином Сьевнаром Складным… Но, может, врут? Чего только не наговорят злые языки! А и то сказать – почему бы молодой жене ярла не поболтать в приятном уединении с молодым воином? Не чужие, небось, замуж за него собиралась. Все знают, что она только недавно предпочла ярла простому воину.