Смыв кровь с запястья, Джилмен убедился, что крысы не очень сильно его покусали; юношу озадачило только расположение двух крохотных ранок. Как ни странно, на постели не осталось ни единого пятнышка крови, что, судя по ее количеству на руке и манжете, казалось совершенно невероятным, если только, конечно, ночью он не поднимался с кровати. Значит, он все-таки ходил во сне, не покидая, правда, комнаты, а крыса укусила его, когда он задержался где-нибудь, сев, скажем, на стул, а то и в менее естественном положении? Джилмен внимательно осмотрел всю комнату в поисках пятен или хотя бы высохших капель крови, но не обнаружил ничего подобного. Надо было посыпать мукой пол не только за дверями и на лестнице, но и внутри комнаты; впрочем, ему уже не требовалось никаких дополнительных доказательств того, что он страдал лунатизмом. Он знал, что болен, — теперь требовалось остановить болезнь. Нужно попросить о помощи Фрэнка Элвуда. Этим утром странное притяжение из космоса, кажется, ослабло, однако появилось другое ощущение, еще более непостижимое. Джилмен испытывал смутное, но вместе с тем настойчивое желание немедленно бежать куда-то от всего, что его окружало, но куда именно его так тянет, он не знал. Взяв со стола таинственный предмет со спицами, он как будто почувствовал, что прежняя тяга на север чуть усилилась, но если даже и так, ее значительно превосходило и даже почти сводило на нет новое загадочное желание, вызывавшее у Джилмена гораздо большее смятение, чем прежде.
Прихватив странную статуэтку, Джилмен отправился вниз, к Элвуду; ему пришлось собрать все свои силы, чтобы не обращать внимания на доносившиеся с первого этажа завывания заклинателя духов. Слава богу, Элвуд оказался дома. Времени до завтрака и ухода в колледж оставалось мало, и Джилмен поспешно рассказал все, что касалось сновидений и страхов последнего времени. Элвуд выслушал его с сочувствием, согласившись, что необходимо что-то предпринять. Его поразило изможденное и исхудавшее лицо раннего гостя, а также неестественный загар Джилмена, замеченный за последнюю неделю и многими другими. Однако он признался, что вряд ли сможет вот так, с ходу дать какой-нибудь конкретный совет. Ему не случалось видеть, чтобы Джилмен ходил по дому во сне, и, разумеется, мало что известно о возможных причинах столь необычных сновидений. Хотя… Как-то вечером он случайно услышал разговор Мазуревича с молодым франкоканадцем, который жил как раз под Джилменом: они делились страхами по поводу приближения Вальпургиевой ночи и выражали глубокое сожаление по поводу печальной судьбы юного джентльмена, снявшего комнату в мансарде. Дероше, тот самый франкоканадец, рассказывал, что по ночам он слышит в мансарде шаги босых и обутых ног. Однажды поздней ночью он подкрался к двери верхней комнаты с намерением заглянуть в замочную скважину, но увидел у Джилмена фиолетовый свет, пробивавшийся сквозь щель под дверью, и не решился довести свою затею до конца. В комнате раздавались какие-то голоса — вот последнее, что удалось расслышать Элвуду до того, как Мазуревич и Дероше окончательно перешли на таинственный шепот.
Элвуд не очень хорошо понимал, что, собственно, заставило суеверную парочку пуститься в такого рода сплетни; вероятно, их воображение подстегивало, с одной стороны, то, что Джилмен допоздна не ложится спать и страдает лунатизмом, а с другой — приближение ночи, которой укоренившиеся в народе предрассудки приписывают особое сверхъестественное значение. Нет сомнений, что Джилмен разговаривает во сне: именно благодаря этому Дероше, подслушивавший у двери, узнал о фиолетовом свете, который так часто снится Джилмену. Таковы уж эти люди: стоит им услышать что-нибудь о каком-либо необычном явлении, как они начинают воображать, что сами были ему свидетелями. Что касается плана действий на ближайшее время, то прежде всего Джилмену следует перебраться к Элвуду, чтобы впредь не оставаться по ночам одному. Элвуд, если только, конечно, сам не заснет, разбудит Джилмена, как только тот заговорит или начнет подниматься с постели во сне. Затем следует повидать врача. Кроме того, надо будет показать этот странный предмет в здешних музеях и кое-кому из преподавателей, солгав на всякий случай, будто она найдена в мусорном ящике, — может быть, удастся выяснить, что представляет собой эта необычная вещь. Ну и Домбровскому придется наконец потравить крыс в доме. Заботливо опекаемый Элвудом, Джилмен посетил в тот день все занятия. Все еще чувствовалось странное притяжение неизвестных небесных тел, но теперь ему вполне удавалось справиться с ним. В перерывах между лекциями Джилмен показал принесенный с собою загадочный предмет со спицами нескольким профессорам; все они проявили самый искренний интерес, но никто не смог прояснить природу или происхождение этой необычной вещи. Следующую ночь Джилмен провел на кушетке, которую Элвуд велел поставить у себя в комнате; впервые за несколько недель у него не было никаких тревожных сновидений. И все же юношу не покидало ощущение, что болезнь отступила лишь на время. Кроме того, ужасно раздражало беспрестанное нытье заклинателя духов.
Еще несколько дней Джилмен наслаждался почти полным отсутствием всяких проявлений своей болезни. По свидетельству Элвуда, он совершенно не разговаривал во сне и не пытался встать с постели; тем временем хозяин старательно посыпал все углы дома отравой для крыс. Беспокоила только постоянная болтовня суеверных иностранцев, чье воображение разыгралось до чрезвычайности. Мазуревич долго навязывал Джилмену и наконец всучил-таки крестик, освященный отцом Иваницким. Дероше тоже было чем поделиться: он готов был поклясться, что в первые две ночи после переезда Джилмена к Элвуду в опустевшей комнате наверху все же раздавались чьи-то осторожные шаги. Павел Чонский утверждал, что слышал как-то ночью странные звуки в прихожей и на лестнице, а мадам Домбровская давала голову на отсечение, что недавно, впервые после Дня всех святых, снова видела Бурого Дженкина. В наивных россказнях было, конечно, мало смысла; врученное ему дешевое распятие Джилмен повесил на ручку гардероба, стоявшего в изголовье кушетки.
За три дня Джилмен и Элвуд обошли все городские музеи, пытаясь узнать хоть что-нибудь о загадочном предмете со спицами, но поиски не дали никакого результата. Везде, однако, странная фигурка вызывала неподдельный интерес: ее необычный внешний вид не мог не возбудить любознательность ученых. От статуэтки отломили одну из треугольных ножек-лучей и подвергли ее химическому анализу. Профессор Эллери установил, что в необычном сплаве содержатся платина, железо, теллур и еще по меньшей мере три неизвестных вещества с огромным атомным весом, идентифицировать которые современная наука совершенно не в состоянии. Они не просто отличаются от всех известных элементов, но и вообще не укладываются в Периодическую таблицу — даже в еще оставшиеся в ней пустые клетки. Тайна эта остается неразгаданной до сего дня, а сам необычный предмет ныне находится в экспозиции музея Мискатоникского университета…
Утром 27 апреля в стене комнаты, давшей Джилмену временный приют, появилась свежая крысиная дыра; впрочем, Домбровский тут же забил ее куском жести. Яд, как видно, не подействовал: мерзкие твари скреблись и пищали за стенами с неослабевающей силой.
Вечером Элвуд где-то задержался, и Джилмен стал дожидаться его, не ложась спать. Он не хотел засыпать в пустой комнате, тем более что чуть раньше, в сумерках, опять видел отвратительную старуху, чей образ стал частью его страшных снов. Что это все-таки была за старуха и что за животное гремело какой-то жестянкой на куче мусора у входа в захламленный дворик? Старая карга, похоже, заметила юношу и даже бросила на него злобный взгляд исподлобья — или это ему только показалось?