К вечеру следующего дня оба молодых человека очень устали и почувствовали, что с наступлением ночи заснут крепким, глубоким сном. Они коротали вечер, вяло обсуждая математические штудии, которым столь самозабвенно предавался Джилмен, — быть может, ко вреду для него самого. Рассуждали и о том, насколько реальной может быть связь этой дисциплины с магией и волшебными сказками древности, — связь, казавшаяся столь трудноуловимой и в то же время не лишенной вероятности. Они говорили о старой Кеции Мейсон, и Элвуд согласился, что у Джилмена имелись вполне достаточные с научной точки зрения основания строить определенные догадки относительно тех неизвестных до сих пор, но очень важных сведений, на которые могла совершенно случайно натолкнуться старуха еще в XVII столетии. Сокровенные культы, к которым принадлежат колдуньи, нередко сохраняют, передавая из поколения в поколение, удивительные тайны, принадлежавшие далеким, давно забытым эпохам. Поэтому ни в коем случае нельзя исключать возможность того, что Кеция действительно владела искусством преодолевать границы измерений. Недаром в преданиях всегда подчеркивается, что для ведьм не существует телесных преград. А кто может сказать, какие явления лежат в основе сказок о том, как по ночам ведьмы летают на помеле?
Неизвестно, способен ли современный исследователь овладеть такими же возможностями, двигаясь исключительно по пути математического анализа. Успехи в этой области, говорил Джилмен, могут привести к самым опасным и непредсказуемым последствиям, ибо кто может знать, что происходит в пространствах, граничащих с нашим, но нам недоступных? С другой стороны, открывающиеся возможности просто необычайны, поистине беспредельны. К примеру, в некоторых областях вселенной времени может просто не существовать; тогда, перейдя в такую область и оставаясь в ней, можно жить бесконечно долго, практически не старея; организм там не будет подвержен метаболическим процессам и старению, кроме разве что тех случаев, когда понадобится вернуться в свое собственное пространство или отправиться в какое-либо другое. Можно было бы, скажем, отправиться в такую область космоса и вернуться на Землю в отдаленном будущем или прошлом все таким же молодым.
Нет достаточных оснований судить, удавалось ли когда-нибудь что-либо подобное человеку. Предания старины запутанны и двусмысленны, а традиция более близких к нам исторических периодов связывает любые попытки выйти за пределы возможного с необходимостью сверхъестественного и ужасного союза с обитателями и посланцами запредельных миров. Здесь-то и выступает на передний план страшная фигура представителя или посланника тайных ужасных сил — будь то Черный Человек колдовских заклинаний или Ньярлатхотеп «Некрономикона». Есть и не менее мерзкие, хотя и не столь могущественные посланники или посредники темных сил — они имеют вид животных или странных гибридов и упоминаются в преданиях как ближайшие спутники ведьм… У обоих молодых людей давно уже слипались глаза, и они наконец улеглись. Засыпая, и тот и другой слышали неверные шаги Джо Мазуревича, возвращавшегося с очередной попойки; дойдя до своей комнаты, он опять начал молиться, и от его отчаянных причитаний по коже пробегал мороз.
Той ночью Джилмен снова видел во сне фиолетовый свет. Сначала кто-то скребся и грыз что-то твердое за дощатой стеной, потом ему показалось, что чья-то рука неуклюже нащупывает ручку двери. Затем он увидел, как по ковру, покрывавшему пол, к нему приближаются старуха и маленькая косматая тварь. Лицо старой ведьмы горело нечеловеческим возбуждением, а маленькое чудовище с желтыми клыками гнусно хихикало, с издевкой указывая на темную неподвижную фигуру Элвуда, крепко спавшего на своей кровати в противоположном углу комнаты. Страх настолько парализовал Джилмена, что отчаянный крик застрял у него в горле. Как и в прошлый раз, мерзкая старуха схватила юношу за плечи и, вытащив его из постели, бросила куда-то в пустоту. Вновь промелькнули короткой вспышкой беспредельные скрежещущие пропасти, и уже в следующее мгновение он оказался в темном, грязном и зловонном проулке между высокими стенами старых полуразвалившихся домов.
Прямо перед ним, одетый в подобие мантии, стоял Черный Человек из предыдущего сна; старуха держалась рядом и словно требовала чего-то от Джилмена своими повелительными кивками и грозными гримасами. Бурый Дженкин с игривой преданностью терся о ноги Черного Человека, утопавшие по щиколотки в дорожной грязи. Справа от Джилмена виднелся темный проем открытой двери; Черный Человек молча указал на него. Злобно ухмыляясь, ведьма потащила туда Джилмена, вцепившись в рукав его пижамы. Показалась лестница, источавшая отвратительное зловоние и пронзительно скрипевшая под ногами; тут юноша заметил, что от ведьмы исходит слабое фиолетовое свечение. Они поднялись на лестничную площадку и остановились перед закрытой дверью. Старуха открыла ее, немного повозившись с задвижкой, а затем, красноречивым жестом приказав Джилмену ждать ее здесь, исчезла в черном дверном проеме.
Обострившийся слух позволил юноше различить сдавленный крик; тут же вернулась старуха, держа в руках что-то маленькое и бесформенное, и протянула свою ношу Джилмену, словно приказывая помочь ей. Стоило юноше взглянуть на то, что ему протянули, и увидеть личико ребенка, как сковывавшие его чары мгновенно спали. Все еще не владея своим голосом, он, однако, нашел в себе силы бежать и стремительно бросился вниз по скрипучей лестнице. На улице ему опять пришлось ступить в отвратительную глубокую грязь — но тут его остановил поджидавший у входа Черный Человек: он преградил путь и крепко схватил юношу за плечи. Теряя сознание, Джилмен услыхал слабое, но пронзительное хихиканье клыкастого крысоподобного чудовища.
Проснувшись утром 29 апреля, Джилмен почти физически ощутил, как погружается в настоящую пучину ужаса. Едва открыв глаза, он понял, что произошло нечто невероятное, потому что очнулся он в своей старой комнате в мансарде, где потолок и северная стена сходились под необычным углом; Джилмен лежал на нерасправленной постели. Почему-то болело горло; с трудом поднявшись, он испуганно уставился себе на ноги: ступни и обшлага пижамных брюк были покрыты засохшей черной грязью. В ту минуту он еще не мог вспомнить во всех подробностях сновидения прошедшей ночи, но в одном сомнений быть не могло: он опять ходил во сне. Элвуд, как видно, крепко спал и не мог ни услышать его, ни остановить. Пол был покрыт множеством грязных следов — странно, что они не доходили до двери. Чем дольше смотрел Джилмен на эти следы, тем больше они его поражали. Помимо своих собственных следов он обнаружил на полу более мелкие, почти круглые отпечатки — можно было бы подумать, что они оставлены ножками большого кресла или стола, если бы преобладающая их часть не оказалась как бы разделенной пополам. Кроме них на полу имелись грязные следы крысиных лапок, ведущие в комнату из свежей дыры в стене и обратно. Полное замешательство и ужас от мысли, что он сходит с ума, охватили Джилмена, когда, с трудом доковыляв до двери и открыв ее, он взглянул на небольшой холл и лестницу, ведшую вниз, — там не было ни одного следа. Чем подробнее вспоминал юноша свой отвратительный сон, тем больший страх охватывал его; к этому чувству примешивалось ужасное уныние, почти отчаяние, которое навевали заунывные причитания Джо Мазуревича, раздававшиеся двумя этажами ниже.