— Он имел место не далее как сегодня вечером. — Пожав плечами, капитан понизил голос.
— После того как мы отчалили…
— Одна пассажирка слышала какие-то странные звуки из грузового трюма, серию пронзительных криков, повторяющийся стук…
— Есть другие свидетели? — уточнил Дойл.
— Нет, всего одна женщина, — ответил Хоффнер.
— Это классическое проявление призрака, — заявила миссис Сент-Джон, нервно теребя кольцо для салфеток. — Уверена, мистер Конан Дойл, вы согласитесь с моим диагнозом: шаги в пустом холле, глухие удары, постукивание, скорбные голоса. И главное — появление в коридоре грузового трюма зловещей серой фигуры.
— Ничего этого я сам, как вы понимаете, на борту «Эльбы» не видел. — Хоффнер дал понять, что на его корабле не должно быть места для привидений.
— Капитан, — осведомился Дойл, — а не случались ли на борту «Эльбы» какие-нибудь трагические события?
— Я занимаю этот пост вот уже десять лет и должен сказать, что, когда в каком-либо месте собирается множество людей, множество жизней и судеб, этому, сколь сие ни печально, неизбежно сопутствуют трагические события.
— К сожалению, это так, — согласился Дойл, мысленно подивившись тому, что подобное наблюдение подвигло Хоффнера на красноречие. — А были особо выделяющиеся случаи? Я имею в виду убийства или, наоборот, драматические, запоминающиеся самоубийства.
Бюргеры и их жены, похоже, были слегка заинтригованы. «Наконец-то, — удовлетворенно подумал при этом Дойл, — возникла тема, которую я могу развить». А вслух произнес:
— Простите за прямоту, леди и джентльмены, но нет смысла смягчать мои слова. Явления того рода, о которых упомянула миссис Сент-Джон, обычно связаны с каким-либо ужасным несчастьем, каковое мы все равно не сможем исправить, если во имя соблюдения приличий будем ходить вокруг да около, замалчивая факты и отказываясь называть вещи своими именами.
— В прежние времена, — осторожно начал капитан, — произошло несколько таких случаев…
— Вот-вот, и чтобы не досаждать вам излишними подробностями за ужином, я позволю себе предложить вам, meine Damen und Herren, [2] одну интересную теорию относительно призраков, причем, на мой взгляд, самую достоверную. Призрак представляет собой эмоциональный осадок жизни, которая неожиданно закончилась или пребывает в большом духовном смятении. Вот почему привидений зачастую связывают с жертвами убийств, несчастных случаев или самоубийств — это эквивалент, если хотите, отпечатка следа, оставленного на песчаном берегу. Остаток былой жизни, который существует за пределами нашего восприятия времени. Собственно говоря, связь ушедшего с призраком не больше той, которая существует между следом и человеком, который его оставил…
— О нет! Нет, нет и нет! То, что встречают, — бессмертная душа самого бедняги… — пылко возразила миссис Сент-Джон. — Оказавшаяся в ловушке между небом и землей, в пустоте чистилища…
— Это совершенно иной взгляд, — сказал Дойл, раздосадованный тем, что его так агрессивно столкнули с накатанной колеи. — Взгляд, который, боюсь, я не готов всецело поддержать.
— Но я могу заверить вас, мистер Конан Дойл, что это действительно так. В этом убеждает наш опыт, впечатления от неоднократно повторяющегося…
— Наш опыт?
Миссис Сент-Джон утвердительно улыбнулась собравшимся за столом.
— Я имею в виду в основном мою спутницу и в гораздо меньшей степени себя.
— Спутницу?
«Боже! Неужели она имеет в виду одного из тех невидимых духов, которые, по мнению некоторых слегка истеричных особ средних лет, отираются вокруг них на манер пекинесов? Определенно с приветом».
— Боюсь, что Софи чувствовала себя недостаточно хорошо, чтобы присоединиться к нам сегодня за ужином, — пояснила миссис Сент-Джон. — Она только что завершила утомительное лекционное турне по Германии, и мы направляемся в Америку, даже не задержавшись дома.
— Похоже, вы с вашей подругой очень востребованы.
«Подруга, по крайней мере, человеческое существо. Это радует».
— Да. Мы познакомились три года тому назад, вскоре после того, как скончался мой муж. Естественно, я была безутешна, тем более что придерживалась в ту пору примерно таких же взглядов, что и вы, мистер Конан Дойл. Верила, что дорогой Бенджамен просто ушел навеки, в небытие. А потом, сострадая моему отчаянию, близкая подруга настояла, чтобы я познакомилась с Софи. Софи Хиллз.
— Та самая Софи Хиллз?
— А, так вы знаете ее…
Софи Хиллз являлась самым известным медиумом Англии. Эта женщина утверждала, что ее посещает огромное количество бестелесных духов и она пребывает в постоянной и непосредственной связи с потусторонним миром, откуда время от времени, снисходя к просьбам почитателей, черпает самую точную информацию об усопших, потерявшихся конвертах, пропавших обручальных кольцах, таинственных медицинских недугах… Она получила откровение о неразгаданном преступлении, имевшем место в Хердсфордшире десять лет назад, что привело к признанию в убийстве. Порой Софи демонстрировала необычную способность к паранормальному перемещению объектов, а также побуждению духов вещать из самых разнообразных предметов, принадлежавших коллекционерам: из гнезд африканских птиц, из древних римских монет и экзотических рыб. Скептически настроенное научное сообщество подвергало ее способности утомительным проверкам, однако до сих пор ни одна попытка разоблачения успехом не увенчалась. В одном таком случае, в присутствии заслуживающих доверия свидетелей, облаченная в смирительную рубашку, с джутовым мешком на голове, она ухитрилась вызвать духа, который исполнил «Индюка в соломе» на спрятанном на другом конце комнаты под корзиной аккордеоне.
О да, Дойл был наслышан о Софи Хиллз. И был более чем заинтересован в возможности лично проверить хваленые таланты старой девы.
— Я предложил миссис Сент-Джон, — сказал капитан Хоффнер, — чтобы мисс Хиллз нашла возможность выбрать вечер и продемонстрировать нам свое дарование.
— И при этом подвергнуть испытанию измученного духа, который обитает на славном корабле «Эльба», — добавила миссис Сент-Джон. — Как только мне стало известно, что вы собираетесь отплыть с нами, мистер Конан Дойл, именно я предложила провести нечто подобное — с непременным вашим участием. Если уж вы сочтете, что увиденное вами заслуживает внимания и доверия, то это, благодаря вашей известности и репутации человека правдивого и непредвзятого, станет серьезным аргументом в пользу широкого признания благодетельных способностей Софи. И столь же серьезным ударом по скептикам.
— Может быть, завтра вечером? — вопросительно взглянул на него капитан. — Я бы предложил провести сеанс после ужина.
— С удовольствием, капитан, — принял предложение Дойл.
Как бы помешать узнать об этом зловредному Айре Пинкусу? Ему уже виделись заголовки газет, поджидающие его в Нью-Йорке: «СОЗДАТЕЛЬ ХОЛМСА ПРЕСЛЕДУЕТ ПРИВИДЕНИЕ НА БОРТУ КОРАБЛЯ!»