Однажды он помогал Элизе мыть окна и увидел, как к дому соседа подкатил огромный роскошный лимузин, явно топливный. Сосед – тот самый бывший сослуживец Элизы – вышел, одетый, словно на собственную свадьбу, сел в салон и уехал.
– Ничего себе, – изумился Сенин. – Это так здесь чествуют ветеранов гражданского флота?
– Да нет, – ответила жена. – Он занял какое-то первое место.
– Какое еще первое место? Вырастил самую большую тыкву?
– Нет, – сказала Элиза. – Он каким-то спортом занимается, мне его жена говорила.
– Спортом? – Сенин с недоумением хмыкнул. – Какой ему спорт в таком возрасте? Разве что тараканьи бега.
– Ага, вроде того. – Элиза рассмеялась. – По-моему, они там овощи кидают.
– Что?!
– Ну, да, что-то вроде этого. А что такого, развлекаются люди – ну и пусть.
– Воистину каждый сходит с ума по-своему, – покачал головой Сенин.
А ближе к вечеру зашла жена соседа и пригласила их на вечеринку. Оказалось, чемпион хочет отпраздновать победу с приятелями и соседями.
Перед выходом Сенин открыл шкаф, чтобы достать чистую рубашку. Внезапно взгляд его упал на полицейский мундир, который висел тут без движения всё это время. Повинуясь странному порыву, Сенин надел мундир, потом натянул брюки. Оглядел себя с боков, вытянулся, как перед строем.
В этот момент зашла Элиза.
– Сенин, ты с ума сошел! – воскликнула она.
– А что?
– Ты хочешь идти в этом? Ты б еще каску надел и барабан на шею. Мы веселиться собрались, а не маршировать.
– Нет-нет, – успокоил ее Сенин, – это я так, молодость вспоминаю.
«Жаль, – подумал он, – что нет здесь места, куда я мог бы это надеть. А хочется. Не знаю, почему, но хочется. Прошлое тянет к себе».
На крошечном заднем дворе соседского дома дымился мангал. На раскладных столиках теснились тарелочки с легкой закуской. Всё было маленькое, компактное, словно в кукольном домике.
Народ здесь дружил улицей, поэтому практически всех гостей Сенин знал и, в принципе, был рад видеть. Большинство были такими же, как он, бывшими специалистами, осевшими на отдых под этим жарким солнцем. Это сближало. Чувствовалось некое корпоративное родство душ.
Виновник торжества ходил по двору в цветастой рубашке и всем со смехом демонстрировал большую алюминиевую медаль на широкой ленте. Его так же со смехом поздравляли, дружески хлопали по плечу. Поздравил и Сенин.
– Прошу прощения, – сказал он, – но я, наверно, единственный здесь, кто ничего не знает о вашем достижении. Жена говорила, вы мечете в длину какие-то овощи?
Хозяин сначала рассмеялся.
– Примерно так, – сказал он. – На самом деле я выплевываю абрикосовую косточку из ноздри. И вчера установил рекорд округа.
– Косточку из ноздри… – Сенин немного оторопел, но вида не подал.
– Не напивайтесь сразу, – дружески посоветовал хозяин. – Сейчас подъедет местное телевидение. Когда уедут, тогда уж мы с вами…
Сенин всё же напился, поэтому от телевидения ему пришлось укрыться на веранде. Позже он отвел чемпиона от очага общего веселья и спросил:
– Ты действительно плюешься косточками из ноздри?
– Ну да, – улыбнулся тот. – А что?
– Ты… ты же астронавт. Ты же был командиром «Спасателя».
– Старпомом, – поправил собеседник. – А при чем тут это?
– Да ни при чем. Вот именно, ни при чем. Тебе захотелось стать клоуном?
– Ах, вот ты о чем… – Хозяин помрачнел. – Ну, раз так… в общем, слушай, парень. Что ты выстебываешься? Кого ты из себя хочешь состроить? Героя космоса с печальным взором, да? Так вот, никому тут твой былой героизм на хрен не нужен! Это прошлое. Не знаю, где ты был и что повидал, да и знать не хочу. Это было так далеко отсюда, что никому здесь – повторяю, никому – не интересно и не нужно…
Он надвинулся на Сенина, как скала, и тому пришлось даже немного отступить.
– …Верно, сегодня я клоун, я развлекаюсь сам и развлекаю других. Я могу себе это позволить, потому что все знают, кто я, кем я был и чего стою. Но та жизнь кончилась. Кончилась совсем, понимаешь? Теперь мы живем здесь, в настоящем, и должны и здесь чего-то стоить.
– Сколько же стоит искусство далеко метать сопли? – поинтересовался Сенин. – Каких высот можно достичь?
– Да какая разница – сопли, не сопли… – в сердцах выговорил сосед. – Никаких высот мы с тобой здесь не достигнем, это ясно? Нас не для того пустили в этот заповедник пенсионеров. Тут Земля, и хозяева тут – земляне. Они не отдадут тебе своих высот. Ты даже работы себе здесь не найдешь, разве что оформись таксистом и капай на уши пассажирам про свои подвиги. Да и то вежливо попросят замолчать…
– Я, собственно, своими подвигами никого отягощать не собирался… – заикнулся было Сенин, но собеседник его тут же перебил.
– Ты, главное, себя ими не отягощай. Эти чертовы косточки – вовсе не смысл моей жизни, я просто валяю дурака. Глупо? Да! Можно подумать, ваши солдафонские шутки были умнее. Думаешь, я не видел, как ваши конвойные заставляли арестованных играть в «дочки-матери»?
– А при чем тут… – смущенно забормотал Сенин.
– Не сомневайся, я полетал и повидал не меньше, чем ты. Но если ты, парень, будешь целыми днями пережевывать прошлое, то закончишь вот этим. – Он постучал пальцами по бутылке, которую Сенин держал в руке. – И не ты будешь первый. Никогда не забывай, что мы здесь – овощи. Нас рассадили по грядкам, чтобы мы тихо закончили свой жизненный цикл. Не согласен – нечего было лететь на Землю. Оставался бы в любом поселении, там геройской работы хватает. Многие, кстати, так и делают.
Он замолчал, глядя в пустоту. Потом перевел дыхание и тихо проговорил:
– А я лично там просто устал. Я двадцать лет отвечал за людей, на мой век насупленных взглядов хватило. Хочется просто пожить…
«И мне вроде хотелось, – неожиданно подумал Сенин. – Так в чем же дело? Что не так?»
– Ладно, я всё понял, – сказал он. – Извините меня.
– Не извиняйся, – махнул рукой сосед. – Меня первый год тоже, знаешь ли, нечто такое посещало… Ладно, если захочется поговорить – зайди как-нибудь. Выпьем, поговорим. А сейчас иди – пей, танцуй, веселись. И не бойся уронить свое офицерское достоинство. Его всё равно никто не заметит…
* * *
Сенин честно пытался начать нормальную жизнь. Однажды раздобыл приглашение в театр. Первые полчаса завороженно смотрел на сцену: ему нравилось, что там столько всего нагорожено, и какие-то люди что-то делают лишь с одной целью – развлечь его, Сенина. Потом, правда, заскучал.
Однако Элизе в театре дико понравилось, и Сенин решил отныне включить его в распорядок жизни.