— Там есть речушка, недалеко, — произнес Свистун, надевая шляпу. — Обмыться бы...

— На заставе обмоемся, — приказным тоном заявил Подорожник. — Нам надо спешить. Где эти-то... ополченцы?

— Эй! — раздался робкий голос из леса. Из-за сосны робко выглянул совсем молодой парень в коричневом халате.

— Эк его растрепали, — хмыкнул Свистун. У ополченца сочилась кровь, откуда только можно. Из ушей, изо рта, из-под халата по голым ногам. Один глаз раздулся и почернел, став похожим на гнилую картофелину.

— Вылазь оттуда! — крикнул Медвежатник. — А другой где?

— Он здесь... Он не может ходить.

Мы вчетвером приблизились. Второй ополченец лежал за кустом и беспомощно глядел на нас. Он почему-то улыбался. Глаза темнели на бледном лице, как две пробоины.

— Ну, подымайся, — проворчал Медвежатник и потянул раненого за обе руки.

Когда тело немного приподнялось над травой, под ним чавкнула натекшая кровь. А затем раздался еще какой-то странный звук, и... рука ополченца отделилась от туловища.

Медвежатник швырнул ее от себя и отшатнулся.

— Мама родная... — пробормотал он, вытирая шляпой ладонь.

— Не пугайтесь, — равнодушно произнес первый ополченец. — Ему просто руку отрубили.

Раненый продолжал лежать и все так же беспомощно улыбаться. Потом вдруг напрягся, пошевелил губами, тяжело сглотнул — и застыл.

— Мертвый, — проворчал Свистун. Он почувствовал это первым, хотя глаза умершего ополченца продолжали смотреть в небо, а губы — улыбаться.

Мы стояли и молча глядели, как из глаз покойника уходит блеск. Глаза становились матовыми. Словно нарисованными на грубом картоне.

— Ехать бы надо, — сказал его товарищ, нетерпеливо переступив с ноги на ногу. — Они опять могут полезть. Их много тут бродит.

— Да, — согласился Подорожник. — Только мертвеца твоего не повезем, не проси.

— А чего мне просить, — кисло усмехнулся парень. — На что он теперь нужен...

По лесу мы двигались осторожно — останавливаясь и прислушиваясь. Шли пешком, удерживая лошадей за поводья, чтобы успеть отреагировать на любую опасность. Дорога поднималась в гору. Ополченец — его звали Земляной Жук — монотонно рассказывал о том, что вокруг творится. Оказалось, их был целый отряд, который начальник заставы послал обходить лес и вычесывать из него разбойников, не подпуская их близко к стенам. Они с товарищем решили убежать и вернуться домой, поскольку оба первый раз попали в ополчение и сильно боялись. Убежали, да нарвались на группу голодных озверевших крестьян.

Это, собственно, и были разбойники. Как он пояснил дальше, недавно армада посланников Прорвы разорила несколько деревень, поубивала половину жителей, а оставшиеся, обезумев от страха, ринулись к ближайшей заставе, чтобы там укрыться. В город их никто не пустил. Терять им было нечего, поэтому начались грабежи и побоища. Застава переживала настоящую блокаду, и прорвемся ли мы сейчас туда, ополченец не мог сказать с уверенностью.

Я разумно, с моей точки зрения, предположил, что, услышав такие новости, мы повернем и поедем куда-нибудь еще. Но Подорожник только хмыкнул — и мы продолжили наш путь.

В какой-то момент я ощутил, что над головой зависло нечто огромное и темное. Я поднял глаза. В разрыве между сосновыми лапами уходили в небо Холодные башни. Они были неожиданно близко, и мне на мгновение подумалось, будто они только что выросли. Их было восемь, они ничем не отличались от тех, что находились во владениях Лучистого. Я понял, что застава совсем рядом.

В этот момент за деревьями раздались возбужденные крики. Мы встрепенулись.

— Наши, — с облегчением засмеялся Земляной Жук, всмотревшись единственным здоровым глазом в чащу.

В следующую минуту мы разглядели несколько десятков человек в коричневых халатах, среди которых мелькали серые крестьянские рубахи. Я решил было, что идет очередная драка, но немного ошибся. Шла казнь. Ополченцы резали пойманных разбойников. Протыкали животы, рубили сплеча, разбивали головы палками. Карательная операция проходила в странно замедленном темпе. То ли «коричневые халаты» дико устали и едва могли шевелиться, то ли просто растягивали удовольствие. Среди этой мясорубки гарцевал на лошади толстый бородатый человек, который иногда наклонялся, вытягивал руку и доставал своим длинным тесаком чью-то грудь или голову. За спиной у него болтался на ремне продолговатый металлический предмет, похожий на сложенный киноштатив.

— Наши, — смеясь, повторил Земляной Жук и побежал в гущу побоища, без спроса схватив с соломы дротик Подорожника. Он тут же начал колоть какого-то бедолагу-крестьянина, который лежал на траве чуть в сторонке и, по-моему, и так был мертв.

Между тем бородач заметил нас и с гиканьем понесся в нашу сторону, занеся тесак над головой. За ним бросились несколько ополченцев. Они мчались с такими зверскими рожами, что я занервничал. Но Подорожник был спокоен. Он заложил руки за спину и с кривой усмешкой смотрел на ошалевшую от крови орду.

Бородач вдруг, переменившись в лице, резко остановил лошадь. Видимо, он узнал погонщиков. Один из его подчиненных до того увлекся атакой, что, ничего не замечая, подскочил к безоружному Подорожнику и попытался огреть его ошипованной палкой. Но погонщик как-то нехотя повернулся и пнул нападавшего носком ботинка под ребра. Ополченец свалился и снова вскочил, встрепенувшись, как маленькая злая собачка.

— Привезли чего? — спросил бородатый густым басом.

— Привезли, — ответил Подорожник.

— Хозяину?

— Ну не тебе, это точно.

Бородатый замолчал, придав лицу выражение задумчивости.

— Ну ладно. Нас только подождите. Сейчас мы тут закончим...

Он повернул лошадь и умчался обратно. Ополченцы, несколько разочарованные, потянулись за ним, оглядываясь на нас и хмурясь.

— Зачем они это делают? — спросил я. — Зачем добивают людей?

— А что с ними еще делать? Отпустить — так они отсюда не уйдут, опять полезут. У голодных, сам знаешь, разговор короткий.

— Неужели так и будут резать, пока всех в округе не перережут?

— А что? Дело-то нехитрое. Им оно только в радость.

Погонщик сказал это с подчеркнутой небрежностью.

ЗАСТАВА

Здесь все было по-другому.

Во-первых, стены. Застава была небольшой, очень плотно застроенной, и располагалась в естественном кольце, образованном плоскими наклонными скалами. Неизвестно, сколько труда было приложено, чтобы соединить скалы перемычками из крепкой каменной кладки, но результат впечатлял — поселение напоминало неприступный средневековый замок. За пределами стен тоже жили люди, но в основном это была беднота — разоренные крестьяне и бродяги, осевшие поближе к батарее Холодных башен и обустроившие свой быт в убогих лачугах. Хотя брать у этих людей было нечего, их во время очередного налета на заставу обычно грабили в первую очередь.