– Как тебя зовут? – Аматис достал из сумки пластинку сушеного мяса, оторвал зубами кусочек и принялся с беззаботным видом жевать. – Подойди, не бойся, я едва тебя слышу.
Мальчишка несколько секунд раздумывал, затем начал приближаться.
– На, поешь. – Аматис протянул ему мясо, а сам уселся на траву и вытянул ноги, как сделал бы любой уставший от дороги путник.
Судя по тому, как пацан вцепился в угощение, богачом он не был.
– Не укусит? – поинтересовался он, отодвигаясь от крила.
– Нет, он детей любит. У меня самого таких, как ты, двое. Один чуть постарше. Большая у вас деревня?
– Полста домов, – с набитым ртом ответил мальчишка. – Кузнечная фабрика есть, маленькая. Гостиниц и трактиров нет, но вас кто-нибудь пустит.
– Может, ты и пустишь?
– Не, редре, у нас места мало и кормить нечем. Нам даже черных на воспитание не дают.
– У вас есть дети темных? – удивился Аматис.
– Есть малость. А чего ж – у нас хорошо, спокойно, тихо…
– Понятно… А с лицом у тебя что?
– Это, что ли? – Пацан шлепнул себя по щеке. Вернее, по тому месту, где она должна быть. – Это зараза какая-то. У половины деревни такое. Только у меня – больше всех, – прибавил он с ноткой гордости. – Потому что у мамки денег на знахаря нет. Были б деньги, он бы помог.
– Зовут его как, знахаря вашего?
– Сночез. Раньше был просто старый Исин, а вернулся от темных – сразу стал редре Сночез.
– А другим ваш знахарь помог? – с подозрением спросил Аматис.
– Помогает. Только оно опять растет. Это от темного дома. Мы ж туда лазили, вот и заразились. Там сейчас двери-окна заколочены, а пацаны все равно лазят…
– У вас есть темный дом? – снова удивился Аматис.
– Есть – старый совсем, брошенный. Тыща лет ему! Говорят, там когда-то школа-фактория была.
Влад наконец слез с крила и стоял поодаль, по очереди разминая ноги. Мальчишка покосился на него, но опасности в слуге доброго редре не увидел.
– Значит, говоришь, денег нет у мамки… – Аматис задумчиво, даже оценивающе посмотрел на мальчишку. – А хочешь, будут деньги? И на знахаря, и на еду…
– А что надо-то, редре?
– Да почти ничего. Просто не говори никому, что нас видел, ага?
– И все, что ли? – опешил мальчишка. – Ты, наверно, смеешься, редре, надо мной.
– Нет, не все, – хитро улыбнулся Аматис. – Еще один пустячок. Принеси-ка нам воды из вашего колодца. Нет, из всех колодцев. Сливай в один кувшин и неси. Огород у вас есть?
– Огород есть у всех.
– Ну, и с огорода какой-нибудь травки. Немножко. Это все.
– И ты, редре, за это мне денег дашь? – Пацан даже отступил с недоверчивым видом.
– Тебе не дам, мал еще. Мамке твоей дам. Пусть рубаху новую тебе купит, а то ходишь как оборванец.
– Не врешь?
– Слово торговца. – Аматис протянул открытую ладонь, и пацан, немного погодя, по ней шлепнул своей.
– Ладно, редре. Я быстро обернусь. А дашь еще мяса? Для братьев дашь?
– Бери. Ждем тебя здесь. Только уговор – ни слова, ни звука!
– Ждите, я скоро!
Мальчишка умчался по тропинке. Аматис проворно вскочил и достал из сумки какой-то сверток.
– Помоги, – сказал он Владу, и тот подсадил его на ближайшее дерево.
В свертке были зеркала. Аматис укрепил одно на дереве, замаскировал ветками, а по второму сверился, хорош ли обзор.
– Уходим отсюда подальше! – скомандовал он, спрыгнув на землю и подзывая крила.
– Ты ему не веришь? – спросил Влад.
– Не тот случай, чтобы играть в «веришь – не веришь». Вообще-то обманывать нас у него причин нет… я так думаю. Но рисковать не стоит.
– А зачем все это: вода из колодцев, трава?
– Да есть одно подозрение. Поехали.
Они удалились от тропинки метров на пятьсот, здесь Аматис велел привязать крилов и затихнуть. Сам он достал зеркало и принялся наблюдать.
– Что за темный дом? – чуть погодя спросил Влад, у которого это понятие вызвало неожиданно мрачные ассоциации.
– Не знаю… Может, усадьба какого-нибудь древнего ведуна. В прежние времена, как ты понимаешь, у темных были самые богатые дома. И после войны хватало желающих их занять. Но не всегда это хорошо заканчивалось. Темная сила продолжает витать в древних стенах. И далеко не всегда она идет на пользу живущим.
– Сносить надо такие рассадники, – буркнул Влад. – Они тут сами не понимают, что ли?
– Понимают, но… В общем, увидишь – сам поймешь. Тише, мальчишка идет…
Влад заглянул в зеркало. Ребенок торопливо двигался по тропинке, в руке он тащил корзину. Остановившись на условленном месте, он некоторое время озирался, потом сел на кочку и принялся ждать.
– Ну, идем? – нетерпеливо проговорил Влад.
– Никогда не спеши, – пробормотал Аматис, вглядываясь в зеркало. – Никуда он не денется.
Они выдержали несколько томительных минут и наконец двинулись. Мальчишка издалека заметил их и поднялся навстречу.
– А я знал, редре, что ты спрячешься, – радостно сказал он. – Потому и ждал тебя.
– Больно ты умный, – усмехнулся Аматис. – Показывай, что принес.
В корзине оказался мятый железный кувшин с водой и какие-то корнеплоды. Воду Аматис вылил в свою флягу, кувшин и корзину вернул мальчишке.
– Вот это – тебе. – Он протянул пацану небольшой мешочек. – Купи себе поесть. И братьям купи. А остальное я твоей мамке завтра отдам.
– Не обманешь? – весело спросил мальчик.
– Когда я тебя обманывал?! Ладно, иди – и ни слова в деревне, помнишь? Нет, постой. Радист у вас есть?
– Был, только сгорел в пожаре. И радио его сгорело. Оно все равно негодное было, ничего не слышно.
– Ладно, беги, завтра увидимся. – Он повернулся к Владу: – Не будем терять времени. Сними зеркало с дерева и догоняй.
Оказавшись подальше от тропинки, он снял с крила большую седельную сумку и долго в ней копался, перебирая какие-то склянки, коробочки, трубки и пакеты. Потом расстелил на траве плащ, разложил на нем свои загадочные вещицы и занялся, как показалось Владу, химическими опытами.
Возился он долго, не меньше часа. Влад здорово проголодался, но не решался напомнить о своем праве на обед.
Наконец Влад услышал короткий торжествующий смешок.
– Попался наш старикашка, – сказал Аматис, собирая химическое хозяйство в сумку. – Я сразу понял, что дело тут не в темном доме.
– А в чем? И какое дело?