– Надо бы, – туманно согласился Ледоколыч, почесав затылок трубкой, но так ничего и не предпринял.
Наконец Ленечка позвал всех в парилку. На первом заходе стало ясно, что космонавт прекрасно во всем разбирается – как по бокам веничком пройтись, какого настоя плеснуть на камни, чтоб сделать в воздухе приятный аромат. Позже, когда языки у мужиков оболтались и все дули квас в предбаннике, мало-помалу завязался разговор.
– Домашний квас-то? – спросил Олейник. – Давно такого не пробовал.
– После бани лучше квас, чем пиво, – сказал Веня, подняв палец. – Оно для печени лучше. Пиво можно в любой момент принять, но сейчас надо квас.
– На орбиту пиво брать разрешают? – поинтересовался Ледоколыч, прочищая пальцем свою трубку.
– Не то чтобы разрешают, – пожал плечами Олейник. – Было, ребята коньяк с собой привозили.
– А чего ж, – проговорил Веня, – их и не обыскивают, когда летят?
– Нет, не обыскивают, – рассмеялся Олейник. – Немного личных вещей брать можно.
– А страшно в космосе? – подал голос Ленечка.
– Как сказать... Домой очень хочется. С орбиты ведь все видно – можно даже свой дом в телескоп увидеть.
– Зато когда прилетаешь, тогда полный отходняк, ага? – предположил Ледоколыч.
– Когда прилетаешь, тебя тяготение так плющит, что ни о чем не думаешь поначалу, – печально улыбнулся космонавт. – Это только по телевизору мы улыбаемся, а в жизни – нелегкие это минуты.
– А я слыхал, что, когда Гагарин прилетел, – таинственно проговорил Веня, – его на носилках унесли.
– Положим, Гагарин не так долго летал, чтоб его на носилках уносить, – ответил Олейник. – Хотя там случай был особый. Первый человек в космосе, первый раз – мало ли что с ним там стало...
– Да брехня! – наконец вступил в разговор Ызя. – Я другое слыхал. Гагарин на поле упал, а там люди работали. Подумали, шпион – да и поперли на него с вилами. Он им – товарищи, я Гагарин! Да какой там... Хорошо, вертолеты подлетели, еле отбили его от колхозников.
Космонавт на эти слова рассмеялся, но ничего не сказал. Гендос охотно подхватил смех, по-свойски поглядев на Олейника: мол, дикие люди, чего с них взять...
Как ни крути, а земные проблемы волновали мужиков поболее, чем космические. Каждому интересно было развеять туман вокруг таинственных метеоритов, наделавших столько переполоха. Но впрямую спросить не решались – вдруг военный секрет?
Первым не выдержал Ледоколыч. Он вынул изо рта трубку, которую так и не решился запалить, и осторожно спросил:
– А вообще вы тут надолго обосновались?
– Может, и надолго, – задумчиво ответил Олейник. – А что, сильно помешали?
– Да нет, – безразлично ответил Ледоколыч, рисуя трубкой круги на столе. – Просто народ волнуется. У Егорыча сарай развалился, а у других, между прочим, тоже сараи имеются. А тут, понимаешь, камни на голову сыплются. Да и что за камни такие, что корни пускают?
– Вот-вот, – присоединился Ызя. – Люди-то беспокоятся. Оно понятно, вы – москвичи, вам неинтересно какому-нибудь трактористу сложные вещи растолковывать...
Гендос толкнул Ызю локтем и одними губами произнес какое-то неслышное, но зверское ругательство.
– Растолковали бы, если б сами знали, – вздохнул космонавт. – А знаем мы очень-очень мало.
– А вы мало расскажите, – изрек Веня. – Нам много и не надо, мы люди простые...
– Хорошо, – легко согласился старый космонавт. – Секретов тут никаких нет, а если и есть – мы и сами их не знаем. Засекли эти штуки еще в космосе. Сначала думали, большой метеорит движется. Честно сказать, даже беды ждали – взрыва, пожара. Обошлось. Более того, оказалось, никто этого метеорита и не заметил, да еще и гроза небо закрыла... Выехали на поиски, поспрашивали – никто ничего не знает. Солдат на проческу пустили. Все бесполезно, пока до вас не добрались. Ну, дальше вы и сами знаете.
– Да мы ничего не знаем, – развел руками Веня. – Что за камни, почему с корнями?
– Пока можем только догадываться. Это, конечно, не камни, а полноценная органическая жизнь. Это или споры, или яйца, или семена...
– Хе, озимые... – тихонько выдавил Ызя, за что тут же получил от Гендоса тычок локтем.
– Откуда они, сколько веков летят – не знаю, – продолжал Олейник. – Может, миллиарды лет. Упали, почувствовали теплое солнце, воду, плодородную землю – и раскрылись. Выпустили корни, присосались к земле и начали тянуть соки, расти, крепнуть...
– Сараи людям ломать, – буркнул Ледоколыч, загодя отодвинувшись от Гендоса.
– Я думаю, легко еще отделались, – ответил на это Олейник.
– Так выходит, что это вроде деревьев, – уточнил Веня.
– Деревья, или животные, или еще что-то – сказать трудно, – покачал головой Олейник. – Мы такого еще не видели и не знаем, какие формы жизни есть во Вселенной. Главное, что жизнь есть. – Он вдруг замолк и вроде как померк глазами. Но потом вернулся к разговору: – Изучаем, работаем, ищем ответы.
– Вы уж получше изучайте, – с беспокойством проговорил Ленечка. – Чтоб точно знать. А может, они не только сараи ломают. Может, от них телята трехголовые рождаться начнут. Или там поросята восьминогие.
– Во-во, – добавил Веня. – Или куры шестикрылые.
– Точно, – присоединился Ызя. – Или кони с двумя хвостами.
– Будем работать, – сказал Олейник. – Не знаю, как насчет кур и коней, а непонятного в этих, как вы говорите, камнях много. Растения или животные? Видели, какая мягкая почва становится там, где они раскрылись? Они все, что можно, из нее вытягивают, а затем на другое место переползают. Вот еще пример. С их массой они должны были при ударе на много метров в землю зарыться или скорей взорваться, как бомбы. А они на поверхности лежат – целехонькие. Значит, есть какая-то система торможения. Какая, спрашивается? А вот еще факт. Их засекли еще в районе орбиты Марса. И по расчетам, на Марс они и должны были упасть – притяжение. Но почему-то пролетели мимо, и даже траектория не искривилась. Почему, как?
– Страсть какая... – нахмурился Веня. – И все на нашу голову. За что, спрашивается?
– А может, просто повезло? – улыбнулся космонавт. – Может, важнейшие открытия века на ваших глазах свершаются?
Все замолчали, задумались.
– Ну, пошли на второй заход? – засуетился вскоре Ленечка.
– Вы идите, а я в садике минутку посижу, – сказал Олейник. – Что-то голова кружится.
– Старенький космонавт стал, – вздохнул Ледоколыч, когда Олейник вышел. – Слабенький. Голова вон уже кружится.
– А что ж ты хотел, – сказал Гендос, забираясь на полок. – Там же невесомость была всякая, еда, извиняюсь, из тюбиков. Это у нас тут и банька, и огурки с помидорками, и, извиняюсь, воздух свежий...