— Сейчас, — согласился Ян. — Минута. Переоденусь.
— Ты мундир надень, — посоветовала Стеша, — и представительно, и, возможно, морду с ходу не набьют.
Ян усмехнулся и умчался в дом. Побывать дома и не подраться? Погулять с девушкой? Сколько лет долг, долг, долг… Обязанности, обязанности. Он в отпуске!
— Нет ответа? — спросила Стеша Гражину.
Та безнадежно махнула рукой. Она уже и не надеялась найти. Учительница была не местная. Родители жили в Бухаре, и после восстания никто их не видел. Тогда многих убивали за не такое лицо или не ту веру. Правых и виноватых уже не найти. Началось все под лозунгом автономии, специально для приманки широких масс местных дехкан и ремесленников, и очень быстро превратилось во всеобщую резню. В первую очередь громили русских и вообще приезжих, однако не забывали и между собой счеты сводить.
Хазаки потом спалили полгорода и прошлись по Фергане и Туркестану железным гребнем, уничтожая всякое сопротивление и взрывая местные мечети. Если и остались там баи с муллами не той направленности мыслей, так в могилах, да мертвых не поднять. Самарканд, Бухара, Наманган, Андижан и бывший центр мятежа Коканд обезлюдели. Практически не осталось старого населения, и запросы ничего не давали. Сейчас там целенаправленно расселяли корейцев, с большим пониманием отнесшихся к получению гражданства Руси взамен призыва в армию. Да еще и участки готовым ехать на новые места давали из конфискованных.
Полмиллиона беженцев из Средней Азии сбежало в Китай, а там они никому не были нужны. Многие просто с голоду перемерли, другие возвращались или приходили мстить. Вот и ходили до сих пор банды на Русь, убивая и занимаясь грабежом. А хазаки отвечали не менее жестокими набегами, дипломатично называя их ответными армейскими операциями. Зато оба правительства делали вид, что ничего не замечают. И Руси, и Китаю до сих пор хватало своих внутренних проблем, чтобы всерьез цапаться с соседями.
— Возьмешь в чемодане на дне сверток, — сказал Ян, возвращаясь уже в новенькой рубашке и начищенных сапогах. Так и напрашивался на картину «Первый парень на деревне». Гармошки не хватает. — Не сообразил сразу. Ты же у нас еще и мужик, пригодится…
Стеша вернулась в дом и, первым делом достав сверток, развернула и обрадовалась. Хорошая вещь. Не платок пуховый — это она себе и так позволить могла. А вот подобные подарки в свободной продаже не попадаются. Держать у себя купленный на черном рынке опасно. Неизвестно еще, откуда взялся. Бывает, и с трупа снимают. Потом доказывай, что не верблюд.
— Ой, а что это? — моментально заинтересовался сынишка.
— «Кольт» одна тысяча девятьсот десятого года, сынок, — объяснила, погладив его по голове. — Но не американский. На Урале делают. Видишь, на рукоятке звезда? И буквы.
— Контрреволюционный?
Стеша рассмеялась. А что? Тут только согласные четко видны — «КР», вполне созвучно. Грамотный парень растет.
— «Кольт Русь». Еще в войну документацию передали, но освоили производство где-то через год после окончания. Уже не понадобилось. Сейчас выпускают для армии на замену «Федорову». В свободной продаже нет, а оружие хорошее. Мы его сейчас разберем, ты аккуратно смажешь. Мужчина должен уметь обращаться с оружием.
— Господи! — сказала мать с негодованием. — Чему ты учишь ребенка! Я думала, хоть Януш тебе мозги вправит, — так он пистолетами разбрасывается.
— Нормально все, мама. Мог ведь и саблей вострой одарить, наверняка имеется, с каменьями. Багаж-то напрямик в Харбин ушел.
— Он тебе сказал что-то? Не задержится?
— Да так… Ничего особенного. Большой начальник стал. Недельку поживет — и по месту службы отбудет.
— Ты петлицы-то его видела?
— Все, сынок, — сказала Стеша, — спать пора.
— Ну мама!
— Спать! Сестренка уже легла, и тебе пора. Не при ребенке же, — дождавшись пока он уйдет, тихо сказала. — Вы еще начните про копов рассуждать, как они бедных несчастных туземцев гнобят и с аппетитом кушают.
— А не так?
— Да хоть бы и ели! Мне жалеть хунхузов, мужа застреливших? Горцев этих, жегших села? Или азиатов, погромы устраивающих? Вон в прошлом месяце станицу подчистую вырубили. Двести душ. Детей не пожалели. Тоже ведь люди, хоть и веры другой.
— А ты еще по русским заплачь. Нашла себе друзей. Мало нам от них горя. Аж до поганой Маньчжурии выселили. И на Кавказ пришли, и в Китай влезли. Скоты здешние туземцы, но они в своем праве.
— Да ладно… Повернись по-другому, захвати Польша Русь — мы бы на этом и успокоились? Тоже бы в католицизм гнули народы и хапали, хапали, хапали. Землю, колонии, богатства чужие. Посмотри на европейцев. Чем они отличаются? Нечего прошлое поминать. Мы живем здесь и сейчас. Про будущее думать надо, не про прошлое. Какая ни есть нынешняя власть, а нам послабление вышло. Что процентные нормы отменили и ограничение на жительство, уже за генералов русских молиться положено. Да ведь наши парни теперь и на государственную службу пойдут. Нет теперь запрета. Нам уже поздно, а вот дети наши карьеру сделать могут немалую. Кто в Сибири чиновники будут через десяток лет? То-то. Пусть другие о прошлом вспоминают — мои в университет пойдут. Это обязательно.
— Ты бы еще и делишки свои криминальные крутить перестала. А то поймают один раз.
— Насколько возможно, — миролюбиво согласилась Стеша. — Мне тоже проблемы ни к чему. — Она вставила обойму и положила пистолет на стол. — В степи еще долго без оружия никак. А в Китай я больше не ходок. Лучше монгольских баранов на мясокомбинат напрямую. Денег меньше, да спокойнее.
— Ты знала? — помолчав, спросила мать. — Ну что КОП, не армия?
— Светозар рассказывал. Я же Речинская, девичьей фамилии никто не знает. Разве в поселке помнят, так и то не все. Ты у нас все больше Рышардовна. Сколько лет прошло, как отец умер, а все по мужу называют. Поделился как-то бывший аристократ, как сюда угодил. Под облаву попал. Он прямо говорит — было за что брать. Не за бандитизм какой — за монархизм. Не понравились ему нововведения. И дали ему замечательный выбор — в составе добровольцев в Среднюю Азию порядок наводить или гнить в тюрьме до наступления всеобщего счастья. Могли и расстрелять. Оружия не нашли, а то бы шлепнули. А оно было. Чего уж теперь скрывать. На Дону Януша хорошо знают и по-разному поминают. Кто чуть ли не молится, а кто проклинает. У них же право на внесудебную расправу почти три года было. И мятежи они ходили давить. Не одни добровольцы отличились. А КОПы еще занимались конфискацией имущества мятежников и коррупционеров. Тут не запачкаться сложно. Недаром потом слухи ходили. То ли посадили слишком ретивых, то ли к стенке прислонили, а может, пистолет с одним патроном вручили, — в газетах ничего не писали… Наш-то точно не влип. Шустряк оказался — везде успел. Половина профсоюзов на ярославский коллективный договор указывает и на меньшее не согласны. Он это пробил. Вот когда Национальный центр профсоюзов создавали, прямо про пример Дона кричали. А попутно Ингушетию вырезал. Уцелевшие нашей фамилией детей пугают, а при виде поляка шапки снимают и низко кланяются. Личный полк его высочества Тульчинского постарался. А называется это «летучий» отряд, «ЧОН» или еще какая хрень, не столь важно. Командир всем известен. А сейчас их сюда перебрасывают. Заплачут скоро басмаческие женки.