Таки прижилось практически навечно. А все дело в деньгах, вернее, в их отсутствии, а не в прогрессивных идеях. Парадные мундиры и знаки отличия появились гораздо позже. Флаги с гордыми надписями, серебряные горны для отличившихся в боях частей. Сапоги красного цвета за стояние на поле боя в крови и еще много чего. Полк должен гордиться своей историей и передавать традиции новым поколениям.
Ну что еще? Имея авторитет практически непререкаемый в военных делах, он умел слушать и принимать другую точку зрения. Всячески поощрял молодых офицеров и инициативу. И воспитал большое количество известных генералов, отличившихся потом в войнах с Турецкой империей. Зато дома он бывал крайне редко, вечно где-то воевал или инспектировал, и всем немалым его хозяйством руководила почти пятьдесят лет его первая жена. Хватка у нее была страшная, и земельные владения порядочно округлились за годы ее умелого управления.
Зато не сказать, что она была в семейной жизни очень счастлива. Ульрих был страшно любвеобилен, о чем прекрасно были осведомлены все, и регулярно получал взятки борзыми щенками. В смысле — разнообразными девушками, женщинами и даже женами. Если от денег он легко отказывался, то здесь перепробовал все народы Руси, вдумчиво изучая отличия.
И это не считая еще двух законных жен, которые жили в разных местах и встречались исключительно по большим праздникам, чтобы не передрались. Евнухи на Руси так и не прижились, отвергаемые саклавитами как извращение, и вставать между женами не стоило никому.
На первой он женился по приказу, и хоть горба не наблюдалось, она всю жизнь любила напомнить про то, что происходит из древнего рода Амировых. Вряд ли это было сильно приятно слышать.
Башкирку взял в жены почти наверняка назло первой, когда та устроила скандал по поводу уже второй беременности безродной наложницы. Наследство все равно по закону всегда принадлежало старшему сыну, и земли дробить запрещалось по указу, введенному еще отцом Багатура, стремящимся сохранить боеспособность помещичьей конницы и не дать ей обнищать окончательно. Может, и правильно на уровне государства, но остальные дети оставались с носом, и свары были неминуемы.
Была еще и третья жена. Польская графиня Кристина Пилявская, близкая родственница короля Станислава. До знакомства с Ульрихом уже была замужем, но супруг погиб в сражении с русскими под Кобрином, оставив ей в наследство богатейшие владения с годовым доходом в полмиллиона злотых и дочь, которую потом Ульрих считал своей. По русским законам, графиня Пилявская все равно наследовать не могла, да и имения воевавших против Руси после подписания первого раздела конфисковывались, а тут все устроилось ко всеобщему удовольствию. Формально поместье принадлежало Ульриху, фактически оно управлялось как майорат первой женой, а эта часть владений — второй. При желании и закрывании глаз сверху любые юридические проблемы легко обходятся. С тех пор и появилось две ветви Темировых, и хотя мы появились от Темировых-первых, польская кровь и у меня присутствует.
Какая там была любовь, я уж не знаю, но пятерых детей польская графиня родила, оставаясь до самой смерти набожной католичкой. В очень известную даму она превратилась уже после смерти, когда ее правнук опубликовал несколько книг, написанных графиней. Современные историки пользуются ими как важнейшим достоверным источником. Страшно дотошная и детальная, она подробно описала нравы, быт, костюмы того времени и сопроводила текст прекрасными собственноручными рисунками, умудрившись в десятке толстейших томов ни разу не упомянуть собственного мужа.
Историк Поронов, написавший лучшую его биографию, пришел в ужас, пытаясь разобраться в огромном количестве Ульриховых детей. Законных, незаконных и тех, о которых сам отец даже не подозревал. Нас, потомков первого Темирова, по свету бродит очень много. Это даже если не обращать внимания на родственные связи законных детей с почти всей аристократией Руси тех времен, и что практически любой князь каким-то боком мне родич. Даже среди каганов имелись. Правда, через дочь Ульрихова сына. Неплохая, в общем, карьера для не известного никому пришельца.
Я со вздохом облегчения сполз по ступенькам из вагона на перрон вокзала Фридрихштрассе и, поставив оба чемодана на тележку носильщика, попрощался с Арамом. Вид у него был слегка квелый. Наверное, тоже голова болела после вчерашнего. Сначала мы выпили обе бутылки коньяка, потом позвали проводницу и попросили еще. Имелась водка «Столичная» в экспортном исполнении, с ресторанной накруткой стоимости. Для таких клиентов, как мы, которым уже море по колено. Стоит в два раза дороже даже без наценки «Столичной», продающейся свободно во Владимире, и разница в пробке. Экспортная закручивается. Для иностранцев, не допивших до дна. С русскими такого не случается.
Арам поделился со мной, как он воровал на складе армии горючее для самолетов. Он служил в технической обслуге на аэродроме и был послан командиром в свободный поиск.
Официально ничего получить было нельзя: фонды закончились. Это, если кто не знает, совершенно нормальное состояние для наших Вооруженных Сил на войне. В армии воруют все и всегда. Никакое планирование неспособно точно предсказать, что солдат X по собственной дури утерял флягу, а солдат XX продал шинель еще в эшелоне на станции отправки, желая хорошо надраться перед неминуемой (в его представлении) смертью. Еще хуже, когда кто-то что-то там перепутал и вместо снарядов к трехдюймовкам прислали бомбы для минометов, которых у нас сроду не было. Короче, масса разнообразнейших вариантов, а воевать требуют независимо от обстановки.
Требуется восполнить недостающее. Если нельзя просто обменяться с другой частью, вход идет солдатская смекалка. За утерю винтовки ты пойдешь под трибунал, так не лучше ли, если ее украсть, а под статью пойдет кто-то другой? Или свести коня у командира полка и съесть его, невзирая на породу и неизбежные поиски со стороны гневного начальства. А что делать, когда трое суток в роту не привозят еду?
Фигня, что командир может потом устроить серьезные неприятности, а лошадь казенная и за нее тоже кто-то отвечает. Кушать хочется гораздо больше, чем задумываться о чужих проблемах. Еда вообще главная тема разговоров на фронте и основная проблема. Ее всегда мало, и стандартная ситуация, когда донесение о потерях отправляют на следующий день, чтобы получить на прежнее количество и хоть немного добавить к пайку. При воровстве важнее всего принцип: «У своих не воруют!»
А кто у нас свой? Это зависит от тебя, твоего звания и должности. Для солдата — его отделение, максимально — взвод. Для взводного — уже рота (в соседней — без проблем) и так далее выше, вплоть до Генштаба. Что, офицеры не воруют? Еще как! Особенно тыловые. Достаточно посмотреть на раскормленные хари. У них что-то украсть — дело чести и доблести для любого фронтовика. Так что ничего оригинального и из ряда вон выходящего.
Поэтому я отверг его сагу как недостойную попасть в газеты своей типичностью и изложил ему свою историю про героического солдата, подносчика пищи. На передовую ее привозят два раза — утром и вечером. В темноте больше шансов спокойно принести термос с едой. Вот и шел такой боец привычной дорогой. За спиной мешок с хлебом на взвод, в руках два термоса только что из полевой кухни — еще горячее все. И, на всеобщее горе, попал под неожиданный обстрел. Совсем маленький осколок попал возле днища термоса с супом и даже не пробил его насквозь, только с одной стороны, но свое черное дело сделал. Пока солдат доберется до окопов, все вытечет, и встретят его там не самым дружелюбным образом. Он не виноват, но все сидят голодные, и должен быть крайний.