— Я не собираюсь ничего покупать.
— Вот как!
— Мне нужно продать одну вещицу.
— Какая-нибудь пиратская дешевка?
— Нет.
— Фамильные ценности? Предупреждаю, экспорт самоцветов с испанского побережья довольно сильно снижает цены.
— Для начала я хотел, чтобы вы просто взглянули на камень.
Ювелир подумал, потом сухо кивнул.
— Пройдемте в мастерскую. Как я могу обращаться к вам, мистер пират?
— Тогда уж называй меня просто Питер Злыдень, старая ты перечница.
Хакстер, видимо, давно привык к чужой грубости, поэтому он легко пропустил выпад Баррета мимо ушей.
В мастерской царил идеальный порядок, там имелась крошечная наковальня, устройство для выделки золотой проволоки, шлифовальная мельница, алмазный порошок, разный мелкий инструмент и прозрачный сосуд с соляной кислотой.
— Дайте камень сюда, — брюзгливо попросил Хакстер.
Он бережно принял изумруд в ладони, повертел, навел лупу и долго рассматривал мутное облачко крошечных вкраплений внутри.
— Где вы нашли его?
— Не имеет значения.
— Если хотите настоящий совет от знающего мастера, а не от шарлатана, вам следует быть откровенным Наша контора одна из самых уважаемых. Не стану скромничать — она лучшая. Это камень из Картахены?
— Этот камень ничей, он из старой индейской руины.
— Любопытно. Вы не лжете мне, мистер Злодей?
— Нет.
— Отлично. Тогда посмотрите сюда. Изумруд, он же смарагдос, как говорят греки, или эсмеральд, как говорят испанцы. Цвет меняется при повороте от сочно-зеленого до голубоватого. Видите крошечные пузырьки в самом сердце кристалла? Вам нравится этот блеск?
— Да, — глухо ответил Баррет, чувствуя, как непонятное очарование ацтекского камня опутывает его разум.
— Это очень крупный кристалл — я бы сказал, огромный, огранка выдает, увы, испанского мастера. Вы солгали?
— Нет. Камень — половина прежнего, тот действительно нашли под Веракрусом, а уменьшили и повторно обработали в Картахене.
— Цена его, будь он подлинным, огромна — дороже алмаза с равным числом карат. Кстати… как выглядел… первоначальный оригинал?
— Почти в два раза крупнее, но огранен очень похоже.
Хакстер поморщился.
— Нет ли какой ошибки? Судите сами, мистер Злюка. Ваш камень в Картахене оформили «ступенями», кроме того, на углах устроены специальные маленькие грани, которые предохраняют эту хрупкую красоту от скалывания. Дикие индейцы никогда не обрабатывали так своих драгоценностей. Им была доступна только полировка естественных граней или простая отделка кабошоном.
— Что такое кабошон?
Усмехнувшись, Хакстер выложил на стол кусочек нефрита.
— Образец, — добавил он снисходительно.
— Обычная стекляшка.
— Нет, всего лишь низкокачественный камень, плоский с одной стороны и выпуклый с другой. Я собираюсь вставить его в эмалевый браслет. Он похож на то, что вы видели в индейском городе?
— Нет.
— Ваш камень гранили не дикари.
— Не важно. Сколько он может стоить?
— Целое состояние, если, повторюсь, ваш самоцвет настоящий.
— Подделка мне не интересна.
— О, не скажите, мистер Питер! Подделка — настоящее искусство. Хризолит, турмалин или жадеит почти так же красивы, как и то, что вы называете изумрудом, но…
— В чем дело?
— Не сердитесь. Тот минерал, который вы показываете мне, очень похож на изумруд, только…
— Что?
— Я проверил под увеличительным стеклом. Это не изумруд. Быть может, редкая форма «благородного» берилла. Видите эти мутные вкрапления? К тому же камень слишком необычен, чтобы я быстро отыскал на него покупателя.
Некоторое время Баррет молчал в недоумении.
— Значит, у меня на руках простое стекло?
— О, что вы, нет! Это замечательный кристалл, которому рука мастера придала благородную форму. Храните его как талисман или подарите даме. Попытайтесь продать, берегите или бросьте в канаву. Только это не изумруд.
— Что я должен за совет?
— Ничего. Вы затронули мое любопытство.
После того как дверь за Барретом захлопнулась, Хакстер вволю посмеялся, но через полчаса веселье его сошло на нет. Он уже подумывал, не стоило ли перекупить диковинку по дешевке, но вскоре его отвлек поставщик жемчуга, и история о странном «изумруде» так и кончилась для Юджина ничем.
А Баррет шел прочь по улицам Порт-Ройала в таком сильном удивлении, что не сразу почувствовал досаду. Бесполезный камень оттягивал ему карман. Вот тебе и глаз бога Камаштли! Точнее, половина глаза.
Через некоторое время изумление Баррета рассеялось, и он разразился такими раскатистыми богохульствами, что заставил покраснеть двух-трех зевак, казалось, совсем не способных к смущению.
Один из мужчин уважительно присвистнул.
— Проваливай, — буркнул пират, переводя дыхание. — Радуйся, что мне сегодня не до дуэлей и дураков.
Он прошелся еще немного, пытаясь успокоиться, и тут заметил знакомую фигуру. Узкая спина Брасье, обтянутая колетом военного образца, мелькнула неподалеку. По-видимому, занятый каким-то делом Ролан попросту не заметил капитана. Баррет из чистого любопытства пристроился в ста шагах позади француза.
Брасье петлял так и эдак, то ли этот чудак потерял дорогу в малознакомом городе, то ли пытался сбить с толку преследователя. Баррет неспешно крался следом, заодно рассматривая фасады чужих домов.
«Черт возьми, — подумал он. — Я провел на Скаллшорз, на других островах и попросту в море десять лет. А там стычки, вечная пороховая гарь на руках, испанские пленные, выбивание выкупа, свой ром или трофейный ликер, стоялая вода в бочках и однообразная жратва из солонины на всех. Потом несколько месяцев веселья на берегу, пока не наскучат кабаки и не кончатся деньги. И так год за годом… Наши реалы в конце концов уходили или шлюхам, или таким сквалыгам, как Юджин Хакстер».
Брасье вильнул в сторону солидного на вид особнячка. Вокруг белых стен раскинулся газон из пестрых однолетников. Баррет выбрал местечко поудобнее и пристроился за углом, наблюдая всю сцену. Француз, к его удивлению, едва ли не опустился на колени и приник лицом к решетке ограды. Фигурка, которую Баррет поначалу принял за ребенка, подалась навстречу. Оба они — мужчина и малыш — сблизили головы в тихой беседе. Говорили, кажется, по-французски. Потом Брасье отпрянул от собеседника, резко повернулся и почти побежал так быстро, что Баррет едва успел спрятаться.
Малыш все еще крутился по ту сторону ограды. Он был хрупок, темные глаза с поволокой казались приподнятыми к вискам. Бронзовая кожа отливала золотом. Утонченную красоту существа портило неестественно усталое выражение лица.