Он долго ходил по залу, прикидывая, сколько и чего можно взять. Его не отвлекали. Пираты вообще про него как будто забыли. С пустыми глазами они передвигались по залу и набивали карманы тем, что подворачивалось под руку. Многие побросали припасы и набивали золотом свои заплечные мешки. Иногда вспыхивали ссоры, когда два пирата начинали делить приглянувшуюся вещь. Но они длились недолго. Золота было столько, что глупо было ссориться из-за него.
Несколько раз Рене порывался посоветоваться с ребятами, чего и сколько лучше взять, но каждый раз представлял, какая разгорится склока, и не решался. Здесь боги, а при них лучше не скандалить. Еще испепелят за неуважение.
В конце концов Рене решил выбрать для каждого из пиратов примерно одинаковые вещи, чтобы никому не было обидно. А с весом они потом разберутся. Если кто-то устанет, то ему помогут более сильные. А то, если ориентироваться на Топора, некоторые, и в первую очередь сам Рене, вообще не дойдут до корабля.
Немного побродив по залу, Рене отобрал сорок две статуэтки примерно одинакового размера и веса, столько же тарелок, столько же масок, а остальное досыпал украшениями. Их и нести удобнее, и продавать проще, да и дороже они, потому что в них драгоценные камни. Будь на то воля Рене, он бы вообще не стал брать ни идолов, ни тарелки. Большие, тяжелые, неудобные, и попробуй продай, а взял бы все украшениями. Но видя, как жадно ребята лапают именно массивные штуки, Рене решил, что его не поймут. Да ладно. Хотят золота — они его получат.
Рене разложил все это по кучкам возле стены, неподалеку от того места, где был алтарь. Ему показалось, что убеждать свою команду лучше будет здесь, а не где-нибудь еще. Затем выложил из своего заплечного мешка все припасы и запасную одежду и сложил туда золото одной из приготовленных куч. Забросил за спину. Вроде ничего. Оттягивает, конечно, сильно, но жить можно. Надо бы еще лямки как-то укрепить или завернуть мешок еще во что-нибудь, чтобы не порвался. Но об этом можно будет подумать, когда они окажутся снаружи. Не удержавшись, Рене походил еще немного, добавляя в кучки драгоценности, потом огромным усилием воли взял себя в руки и остановился. Так можно вообще все перетаскать. Сколько может стоить каждая такая кучка, он даже предположить не мог. Двести тысяч, триста, полмиллиона, если камни окажутся стоящие, а они ведь окажутся… Бог его знает. Рене вздохнул и решительно направился к боцману. Следовало, конечно, обратиться к Марселю, он все-таки первый помощник, но эмоциональный марселец как раз в этот момент из-за чего-то сцепился с Задирой, и они мутузили друг друга в центре зала, катаясь по полу.
— Ван Хольт, — обратился Рене к боцману, стоявшему возле одной из больших статуй. Она изображала какого-то уродливого мужика, но он гладил ее ласково, как женщину, повторяя ладонью все выпуклости и впадины.
Боцман обернулся. Глаза у него были абсолютно пустые.
— Ван Хольт, собирайте команду! — приказал Рене.
Тот кивнул.
— Слушаюсь, господин капитан! — И взгляд у него приобрел некоторую осмысленность. — Одну секунду, господин капитан!
Отнеся необычную вежливость боцмана на счет пережитого потрясения, Рене пошел к приготовленным кучкам. Ему пришло в голову, что то, что он положил в свой мешок, надо выложить обратно, чтобы ребята не думали, будто он выбрал себе самое лучшее. Не успел он закончить, как ван Хольт вернулся.
— Команда готова, господин капитан! — доложил он.
— Тащи их сюда, — отозвался Рене, поднимаясь с колен. — И хватит церемониться, ван Хольт, тебе это не идет!
— Как прикажете, господин капитан! — низко поклонился тот.
Ждать пришлось недолго. Через минуту вся команда собралась вокруг Рене. Кое-кто из ребят поглядывал на него по-собачьи преданными глазами, что вызвало у молодого капитана искреннее отвращение. Ну ничего, он сейчас проверит их преданность на прочность.
— Вот, — сказал он, показывая на кучки приготовленного золота. — Разбирайте, и пошли отсюда!
Они продолжали молча смотреть на него, явно не понимая, чего он от них хочет.
— Резвый, ты чего? — подал наконец голос Топор. — Ты хочешь сказать, что я должен забрать отсюда вот эту горстку? А как же все это? — Он широким жестом обвел зал.
— Ты правильно понял, Топор, — подтвердил Рене. — Каждый из нас заберет только по горстке. А все остальное останется там, где лежало.
— Слушай, ты… — начал багроветь Топор, выражая общее возмущение. — Ты нас сюда, конечно, привел…
— Нет, это ты послушай! — рявкнул Рене, делая к нему шаг. — Боги ясно сказали: брать столько, сколько сможем унести!
— Да слышали уже! — не пожелал сдаваться Топор. — Но мы же можем унести гораздо больше! Да и вернуться за добавкой тоже можно!
— Про добавку забудь! Возвращаться придется через муравьев и нитки, и, заметь, без карты! Она осталась на алтаре, и будь я проклят, если возьму ее оттуда!
— Ладно, про добавку я погорячился, — пошел на попятную Топор. — Но можно же сразу взять побольше!
— Можно. Но нам еще до корабля топать, ты не забыл? А мадам Чактча была очень любезна проинформировать меня о том, что богам сильно не понравится, если мы по пути бросим хоть одну вещичку.
Пираты несогласно зашумели.
— Да эта твоя индианка — ведьма! — снова выразил общее недовольство Топор. — Она просто за золото трясется! Может, тут вовсе никаких богов и нету, так, колдовство одно!
— Кстати, а где отец Бенедикт? — вдруг спросил Рене, вспомнив, что не видел священника с тех самых пор, как вошел в зал. Странно. Может, он тихо спятил от присутствия чужих богов и огромного количества презренного металла и сейчас плачет где-нибудь в уголке? Хотя это вряд ли. Богов он скорее всего благополучно посчитал демонами, а насчет презренного металла священники всегда были крепким народом.
— Отец Бенедикт? — переспросил Задира, оглядываясь. — Да здесь же только что был!
Пираты начали оборачиваться в поисках святого отца.
— Вон он! — крикнул Марсель, заметив его у алтаря. — Эй, отец Бенедикт, иди сюда, капитан зовет!
Услышав свое имя, священник испуганно оглянулся и попытался как можно быстрее доделать то, зачем он пришел к алтарю. А именно, стянуть карту с жертвенника. Но так как руки у него были связаны за спиной, сделать это было для него весьма непросто. К тому же окрик напугал его, и он заторопился. От его неуклюжего движения жертвенник с грохотом свалился и покатился по полу. Вожделенная карта тоже упала, и отец Бенедикт налетел на нее, как коршун на куропатку. Сначала он уселся рядом с ней, а потом, оглядываясь, зажал между ладонями. На его лице отразилось торжество, он вскочил и бросился бежать к выходу. Пираты с криками:
— Эй, поп, ты куда? — кинулись за ним.
Рене, матерясь и крича:
— Стойте! Если выйдете, обратно не зайдете! — побежал следом.