Тогда Брэнна в отчаянии обратилась за помощью к женщине-друиду Бирог. Та сказала, что есть только один способ – в полнолуние особой ночи выйти на берег священного Озера и дождаться, когда волшебная птица Мара с человеческой головой, забирающая у людей жизнь, прилетит напиться.
А когда Брэнна заморозит Озеро, Мара улететь не сможет, ибо даже птица Мара не может поднять целое озеро льда. В обмен на свободу птица исполнит любое желание.
Только коварная Бирог не сказала Брэнне, чего именно попросить у Мары, и та попросила лишь вечную жизнь, не упомянув о вечной молодости. Отныне Брэнна должна жить вечно – но старухой! Это было для нее страшнее смерти.
Прошел срок, и Брэнна выведала у сжалившейся над ней матери, что, для того чтобы жить вечно и оставаться молодой, она должна каждые пятьдесят лет забирать жизнь двенадцати девочек. И сейчас среди людей бродит бессмертная Брэнна – Снежная Королева.
Куки всегда ощущала присутствие в своей жизни брата. Именно с его появлением сама Куки и родилась. Вернее, перестала быть растением и начала превращаться в человека.
Большой Снегопад стал разломом, который разделил ее жизнь на «до» и «после». Где-то в сердце снежной бури, все еще бушующей в разломе, остался красный колышек– ее потерянный брат.
Дальше Куки шла одна. Кит был маркером, который задавал масштаб вселенной Куки. Отныне и навсегда она измеряла расстояние между ним и ею сегодняшней. Той, которой она становилась с течением времени и по мере удаления от брата.
Кристофер оставался ровно на том же месте. В том же времени года. И сам он никогда не изменялся, оставаясь маленьким мальчиком. Куки же все время ощущала, как увеличивается по сравнению с ним. Как тело ее постепенно раздувает, а душу наполняют повседневные опилки жизни.
Поначалу она покрылась коростой горя. Казалось, вся ее кожа – это сплошная рана. Любое прикосновение к ней – вольное или невольное – причиняло страшные муки. Любое напоминание о тех событиях заставляло ее сочиться слезами, совсем как исходит соками дерево с раной на коре.
Постепенно кора грубела, рана зарастала. Долго потом облетали с нее струпья этой коросты. Долго она приноравливалась к своей ране изнутри и закрывала ее снаружи, наращивая все новые и новые слои покрова.
* * *
Исподволь пустые каждодневные заботы разбавили насыщенный и густой сироп из горя. Надуманные или насущные заботы промокнули сукровицу. Слова человеческие обветрили и отполировали рану. Куки стала такой, какой стала.
И вот теперь пришел ее час. Она почувствовала, как вихрь, больше похожий на сильное течение в жидком и гладком воздухе, подхватил ее и понес обратно. Туда, к самому началу, к маленькой точке в метели.
Там остался ее брат. Покинутый, потерянный и так до сих пор не найденный. Теперь Куки предстояло найти его. Теперь она знала все, что ей надо было для этого знать.
Куки чувствовала, как, по мере приближения к нему, меняется сама. Еще немного, и она снова стала девочкой восьми лет. Она брела в метели, увязая то и дело в глубоком снегу и прижимая к себе окоченевшими руками с чужими пальцами сокровище. Маленький детский ботинок.
* * *
Но вдруг она перешла невидимую границу. За эту волшебную стену уже не проникала метель. Воздух здесь еще больше стал походить на жидкость. Жидкий кислород.
Отныне уже не испытывала Куки никакого сопротивления, слегка оттолкнувшись от земли, она подпрыгнула да так и осталась висеть в этом необыкновенном воздухе.
Чуть пошевелив плечами, она поплыла дальше, к центру странного и тихого снежного сада. Здесь густо произрастали морозные цветы, какие появляются на стеклах зимними ночами. Цветы, не имеющие никакого отношения к ботанике, известной Куки.
То там, то сям росли пышные кусты с изумительно красными ягодами. Ничего подобного Куки никогда не видела. Заинтересовавшись, она подлетела ближе к одному из кустов.
Облетев вокруг, Куки с трудом оторвала заиндевевшие пальцы от ставшего железным ботинка и прикоснулась к рдеющей огнем ягоде.
Полированный блестящий шарик тут же осел на ее пальце обжигающей каплей крови. И хотя категории тепла и холода не действовали в этом саду, Куки поняла, что кровь эта настоящая, густая и жгучая. Растерев между пальцами каплю, Куки совсем иначе посмотрела на кусты. Сколько же здесь крови!
Между кустами, в густой хрустальной траве прогуливались мохнатые белоснежные курицы. Они деловито выискивали среди кружевных былинок ягоды, скатившиеся с кустов, и, запрокинув синие клювы вверх, проглатывали их, довольно кудахча. Ягоды то и дело с легким звоном падали им под ноги и гранатовыми бусинами выстилали редкостный узор на пушистом ковре снега.
Куки выдохнула возглас удивления и тут же заметила еще одну странность. Несмотря на то что в саду Снежной Королевы стоял такой мороз, что он потрескивал, наполняя воздух, как электричество, – от дыхания Куки не образовывалось ни облачка пара, как это обычно бывало в нормальном мире.
Отодвинув ветку очередного куста, Куки увидела просторный чертог. Идеально правильный, с ровнейшими стенами, как зеркала отражавшими всполохи северного сияния.
Пол чертога представлял собой совершенный круг. Смахнув рукой иней со льда на полу, Куки пригляделась. Под толстой стеклянной коркой внизу плескалась вода. Она постепенно темнела, жадно затягивая свет и взгляд в сине-зеленую глубину.
Подо льдом, в этих глубинах происходило какое-то ленивое движение. В попытке разглядеть, что же там такое творится, Куки не на шутку увлеклась и расчистила довольно большое окошко.
Бесцветный, ничем не окрашенный лед был настолько прозрачен, что, встав в середине расчищенного от инея места, Куки покачнулась от легкого головокружения. Ей показалось, что нет границы из толстого льда и что она парит над бездной зеленоватой воды.
Все же девочке так хотелось рассмотреть происходящее внизу, что она, поборов тошноту, закрыла один глаз, а другим пристально всмотрелась в дно. Там, несомненно, что-то было.
Меланхолично проплывавшие тени качались в глубине, размытые слоями воды. Вдруг Куки вздрогнула. К самому зеркалу льда с той стороны подплыла огромная толстая рыба и, покачавшись, нехотя повернулась к Куки своим белым брюшком.
Только это была вовсе не большая рыба. То была маленькая девочка. Ее русые волосы дымкой полоскались в воде, закручиваясь в кольца и снова выпрямляясь в мягкие побеги водорослей.
Прозрачная белая кожа с не смытыми до сих пор веснушками на коротком носике издавала свечение, которое тихой музыкой разливалось в воде и пробивалось даже сквозь толстый слой льда.
Пронзительные синие глаза Саманты уставились снизу на Куки, прожигая в той дыру от пят до самой головы. Из отверстия, образовавшегося в черепной коробке Куки, вырвался наружу отчаянный крик.