В конце концов он набил себе оскомину и решил это дело прекратить – уселся на камень и принялся оглядывать окрестности. Ничего нового он не увидел – все те же поросшие лесом склоны. Растительность, правда, не «северо-восточного» облика, а какого-то смешанного, но Семен к нему уже привык: «Собственно говоря, ведь пресловутая „мамонтовая фауна“ тоже представляет собой дикую смесь южных и северных животных. Через тысячи лет ареалы распространения, скажем, овцебыков и сайгаков будут разделены тысячами километров и несколькими климатическими зонами, а здесь они пасутся рядом…»
В этом красивом, но однообразном пейзаже взгляд зацепился за некую странность – один из дальних распадков выглядел как-то не так, как остальные. Семен стал всматриваться с применением известных ему способов обострения зрения – сквозь кулак, щель между пальцами, с оттягиванием к виску уголков глаз. Все эти ухищрения, придуманные близорукими очкариками, бинокль заменить, конечно, не могли, но все-таки.
Итог наблюдений был многосмысленным: скорее всего, там дым. А дым – это люди. Значит, надо идти туда. Или наоборот, быстрее сматываться, пока не заметили. Что вернее? Сейчас середина дня, расстояние по прямой километра два…
Семен поднялся, пощупал карман с ножиком, покрутил в руках посох, пытаясь быстренько вспомнить изрядно подзабытые приемы, вздохнул, ругнулся и… зашагал вниз – в направлении дыма.
Разумеется, расстояние в два километра он преодолел не за двадцать минут. К тому же внизу, в долине, которую нужно было пересечь, он чуть не завяз в болоте – помимо того что выглядело оно отвратительно, от него еще и сероводородом воняло со страшной силой. Болото он обошел, умудрившись не потерять направления, и вскоре оказался в русле крохотного ручья – кажется, он тек из того самого распадка. Семен двинулся вверх по течению и вскоре обнаружил, что вода в ручейке имеет какой-то ненормальный белесый оттенок и при этом странно попахивает. Пройдя вдоль русла несколько сотен метров, Семен догадался-таки сунуть руку в воду.
Вода оказалась теплой. Во всяком случае, ощутимо теплее, чем ей положено быть в нормальных условиях. «Ну, вот, – расстроился Семен, – все ясно, и дальше можно не ходить. Никаких людей, никакого дыма тут нет. Впрочем, любопытно…» Назад он, конечно, не повернул – ученые, как и сотрудники госбезопасности, «бывшими» не бывают.
То, что Семен увидел, вероятно, являлось следствием одного из недавних землетрясений: довольно «свежая» (не заросшая ни мхом, ни кустами) крупноглыбовая осыпь, в нескольких местах которой из-под камней пробиваются струи вонючего пара. С проявлениями современной вулканической активности Семен по роду своей былой деятельности не сталкивался. Всякие там гейзеры с фумаролами видел только на картинках и по телевизору, да, признаться, и особого интереса к ним не испытывал. Впрочем, понять природу данного явления смог бы, наверное, любой старшеклассник: там, под камнями, – трещины, уходящие глубоко в недра земли, по ним к поверхности поднимаются горячие растворы и пар. В общем, данное место на Долину гейзеров не тянет – так, нечто вроде термального источника.
«Ну, и какая от всего этого может быть польза? – размышлял Семен. – Может, эта мутная дрянь, которая сочится из-под камней, обладает целебными свойствами? Что-то не похоже – окрестная растительность выглядит не буйной, а, наоборот, подавленной и загибающейся. Кусты вообще стоят голыми, если не считать белесого налета на ветках. Соорудить здесь гидротермальную электростанцию и зажечь первую в мире „лампочку Ильича“? Ага, как же… Или построить фазенду с паровым отоплением? Черта с два тут что-нибудь построишь – и находиться-то рядом невозможно: уже в горле свербит, поскольку пары раздражают слизистую оболочку. Тут явно полно каких-то сернистых соединений, а они, как известно, разъедают все на свете. Может, тут и сера самородная есть?»
Самое смешное, что серу – мелкие желтоватые кристаллики, образующие налет на камнях, он действительно нашел. «М-да, – почесал затылок Семен, – все, как в школе учили. И в общем-то ее тут довольно много, хотя она, наверное, с примесями. Ценное, очень ценное сырье… Но мне-то зачем? Если только в костер подсыпать – она же горючая? Или изобрести порох… Была же у меня когда-то такая замечательная идея: найти руду, выплавить из нее металл, из металла выковать автомат Калашникова, наштамповать патронов с порохом… Помнится, от данной затеи я отказался, когда понял, что смогу сделать только дымный или черный порох, а он для автоматического оружия не годится – затвор заклинивать будет. Надо признать, что я был не прав: револьвер или наган, наверное, могут работать и на дымном порохе, только калибр надо сделать побольше. Мечты, мечты… Ладно, можно топать назад – зря столько сил потратил. Или все-таки наскрести этой дряни? Как говорит незалежная этническая родня: что Бог ни пошлет, все в торбу?»
Серы Семен все-таки наскреб – килограмма два, не меньше. Для этого, правда, ему пришлось полазить по окрестностям и слегка «раздеть» ни в чем не повинную березу ради изготовления кульков из бересты. Тащить их к лодке было неудобно, но Семен сначала терпел, прикидывая варианты использования добытого продукта, а потом, когда понял, что ничего путного не придумывается, выбрасывать их стало жалко – все-таки полдороги уже пронес!
То, к чему путешественник день за днем приближался, возникло впереди отнюдь не внезапно – горная цепь, хребет или еще что-то в этом роде. О наличии данного объекта говорила и карта, которую он когда-то рассматривал. Только то изображение, хоть и объемное, было весьма мелкомасштабным, да и внимание Семен на этом районе не акцентировал – запоминал на всяких случай все подряд. Так что простор для географических фантазий открывался широкий – на нем находилось место и для надежды, что все как-нибудь обойдется. Точнее – пройдется. Проходилось, однако, все хуже и хуже…
Дня через три после посещения серного месторождения Семен проснулся утром с чувством (или от чувства?) какого-то беспокойства. Точнее, он вроде бы ощутил некое изменение в окружающем мире – как будто он здесь не один. Такое, после долгого одиночества, с людьми иногда случается. В этот раз он ночевал в вигваме, поставленном по всем правилам, – пришлось изрядно повозиться, поскольку вечером накрапывал дождь и, по всем приметам, собирался не прекращаться, а усиливаться.
Так вот: за тонкими кожаными стенками шалаша кто-то перемещался и, кажется, издавал еле слышные звуки – явно не мышь, не лиса и не заяц, тем более что все они к его стоянке давно уже и близко не подходили. «Медведь? Или… опять саблезубы пришли?! Нет, не должны они тут водиться – в лесах для них крупной дичи явно не хватит. Ч-черт!»
Семен решил не повторять свою давнюю ошибку: этот мир, конечно, ему не враждебен – в целом, а вот в частностях… В общем, начал он с того, что тихо вылез из-под «одеяла» и, ежась от холода, стал надевать на себя сбрую – обвязку арбалетного крюка. Когда с этим было покончено, он взял арбалет и принялся натягивать тетиву в «позе лежа». Вроде бы удалось обойтись без нарушения тишины, если таковыми не считать собственное сопение и скрип лука. На сей раз дверной клапан был не зашнурован, а лишь придавлен некрупным камнем. Семен тихо отвалил его в сторону, встал на четвереньки… И подумал, что надо как-то усовершенствовать дверь вигвама, чтобы из нее можно было не выползать, а внезапно выскакивать с криком: «Стой, стрелять буду!» или просто «Хенде хох, сволочь!» А было бы оружие скорострельным, можно было бы сначала пострелять на звук. «Вот, помнится, в каком-то давнем году на Сабата-Хаяте пошли мы в маршрут… А в лагере парнишку оставили. И чтобы не страшно было, ружье ему дали с патронами. Вечером приходим: все в порядке, но патронов нет. Куда дел, спрашиваем. Расстрелял, говорит, – тут в кустах шуршал кто-то. Ах ты ур-род, а если бы это мы были?! Мораль сей басни такова: инструкции совершенно правы, категорически запрещая вести огонь по невидимой цели. А видимая – это та, которую видишь!»