Дней через десять такой езды Семен прикинул расход собачьего корма и пришел в ужас. Получалось, что двигаться нужно вдвое быстрее, а есть вдвое меньше. Собак перевели на полуголодный рацион, что изрядно прибавило хлопот людям – на ночевках животных приходилось привязывать, чтобы не разбегались в поисках пищи. Вроде бы и пустячок, а неприятно: во-первых, собак много, а во-вторых, любой ремень они перегрызают шутя, так что нужно использовать «жезлы» – палки длиной сантиметров по 40—50. Один конец такой палки вяжется к ошейнику, а другой – к дереву или колу, забитому в снег.
Попытка «ускорения» дала результат, противоположный ожидаемому. Семен решил пересечь по льду сомнительную протоку, и нарта провалилась. К счастью, там оказалось неглубоко, и сани не ушли на дно, утянув за собой и упряжку. Спасательные работы продолжались почти сутки и сопровождались купанием в ледяной воде. И нарту, и часть груза удалось спасти. Та же часть, спасти которую не удалось, представляла собой именно мешки с вяленым мясом – кормом для собак.
В конце концов Семен решил сменить тактику и стратегию: «Спешить лучше медленно. Надо приспособиться жить в пути, продвигаясь вперед по мере возможности, а не желания. Если на дорогу одной зимы нам не хватит, значит, будем идти две – только и всего».
Они уже миновали зону приморского мелколесья, и по долине начались вполне приличные леса. Однажды они наткнулись на довольно свежий след лося. День был в разгаре, но Семен остановил караван и отправил Килонга с Лхойкимом на лыжах по следу. Парни преследовали животное почти двое суток и в конце концов застрелили из арбалета, потеряв при этом один из болтов. Мяса оказалось так много, что людям пришлось несколько следующих дней двигаться в основном пешком, рядом с упряжками.
С наступлением настоящих холодов пришлось озаботиться полозьями нарт. Их сняли и долго размачивали, протирая горячей водой, – заниматься этим в палатке было ужасно неудобно. Потом, уже на морозе, на поверхности скольжения нанесли тонкий слой воды, которая немедленно превратилась в лед. По многолетнему опыту было известно, что сухое дерево этот ледяной подрез держать не будет. Впрочем, он все равно быстро стирался на жестком снегу, и натирать полозья куском мокрой оленьей шкуры приходилось в среднем дважды в день.
В совсем уж сильный мороз или пургу с холодным ветром на собак приходилось надевать этакие гульфики из кусков шкуры – для предупреждения обморожения паха. Ну а сукам нужно было закрывать еще и сосцы.
Для бега по неровному жесткому снегу еще летом были заготовлены собачьи торбаза – кожаные мешочки, надевающиеся на лапы. Не все животные поначалу оценили заботу о них – на первой же остановке половина обуви была разорвана зубами в клочья. Пришлось шить заново…
Когда река окончательно замерзла, двигаться стало гораздо легче – на льду нет ни кустов, ни оврагов. В плохую погоду или на ранних ночевках Семен долбил лед железным наконечником остола и пытался ловить рыбу. Что-то иногда попадалось, но не компенсировало быструю убыль мяса. К тому времени, когда Семен уже собирался сделать остановку для серьезной охоты, ему улыбнулась рыбацкая удача.
По-видимому, в этом месте подо льдом располагалась зимовальная яма налимов. Наживку рыба брала неохотно, и Семен изготовил «кошку» – связал на манер якоря четыре больших рыболовных крючка. С использованием этого варварского орудия дело пошло веселее. К исходу вторых суток груду мороженой рыбы с трудом удалось распределить по нартам – они опять оказались перегруженными. Рыбу собаки, в отличие от неандертальцев, ели охотно, правда, этого продукта им требовалось, пожалуй, вдвое больше, чем мяса. С тех пор Семен внимательно всматривался в прибрежный рельеф, пытаясь угадать расположение подо льдом ям и омутов. Налимьих зимовок, однако, больше не попадалось, зато как-то раз они обнаружили яму, буквально забитую сонными, покрытыми слизью сазанами. Многокилограммовые «водяные поросята» были так жирны, что в вяленом виде их, наверное, можно было использовать в качестве топлива.
Под одним из прибрежных обрывов Семен набрал голышей. Часть сложил в мешок, а часть рассовал по карманам. Встречных куропаток и зайцев он теперь приветствовал «выстрелом» из пращи. И, что самое интересное, довольно часто попадал!
Люди и собаки постепенно привыкли к походной жизни, к чередованию голодовок и изобилия. Несколько раз приходилось, разгрузив нарты, преследовать стада оленей и бизонов. Как-то раз, отправившись за топливом, неандертальцы обнаружили медвежью берлогу. Прежде чем надавить на спусковую скобу арбалета, Семен успел извиниться перед разбуженным животным. Дважды, срезая изгибы русла, караван оказывался в районах, которые явно представляли собой землю чьей-то охоты – человеческой, конечно. Стойбищ поблизости они не увидели, и Семен решил людей не искать – не те у него спутники, чтобы вступать в контакты с чужими кроманьонскими племенами.
Сопоставить пейзажи зимней долины с тем, что он видел во время плавания на катамаранах, Семену было трудно, так что определить местоположение каравана он мог лишь приблизительно. Но однажды – уже ближе к весне – он обнаружил, что правобережные сопки ему знакомы – устье Притока!
– Мы почти дома! – рассмеялся Семен, и губы его, потрескавшиеся от мороза и ветра, начали кровоточить. – Скоро, ребята, в баньке попаримся! Если, конечно, нас тут саблезубы не съедят…
Шутка оказалась не очень удачной – посреди ночи собаки всполошились. Они далее не лаяли, а скулили и рвались с привязи. Людям пришлось ходить вокруг них с оружием в руках, но животных это не успокаивало. На рассвете злой и невыспавшийся Семен отправился смотреть следы и действительно нашел их. Насколько он смог понять, саблезуб несколько раз обошел вокруг стоянки, а потом долго сидел на снегу в сотне метров от палатки.
«Не иначе, котенок приходил, – ухмыльнулся Семен. – Соскучился, гад! Он, наверное, сейчас самец в полном расцвете сил. Вежливый стал, в лагерь не полез – собаки с ума сошли бы от страха! И на том спасибо… А ведь мы тут Варю когда-то встретили. Где она, что с ней?..»
С этого момента мысль о том, что скоро он может оказаться в поселке лоуринов, не давала Семену покоя – он вновь начал торопиться. И конечно же, все получилось наоборот. Через день погода испортилась, и почти неделю пришлось просидеть в палатке. Потом пурга утихла, но оказалось, что есть нечего не только собакам, но и людям. Пришлось организовывать охоту. Трех молодых бизонов удалось отбить от стада, но в суматошной погоне за ними одна из нарт налетела на торчавший из снега камень. Правый полоз оказался сломан сразу в двух местах. Такое бывало, конечно, уже не раз, но специфика данного случая заключалась в том, что запасных полозьев в наличии не имелось – кончились. Мало того, что полоз предстояло изготовить в «полевых» условиях, нужно было еще и найти для этого подходящую деревяшку. Таковые в лесу встречаются на каждом шагу – когда они не нужны.
В общем, караван приближался к родному поселку со скоростью наступающей весны – может быть, даже медленней. В том числе и из-за того, что Семен нервничал и допускал ошибки – мелкие, но часто.