– Здравствуйте. – Фани обернулась к Максу– Очень мило с вашей стороны принять наше приглашение.
Они стояли на подъездной аллее. Судя по количеству машин, уже немало приглашенных собрались в доме. На Фани было нарядное платье и праздничный передник. Ее серебряные волосы были собраны в высокую прическу. Сама же она резко контрастировала с темной и бесформенной Евой, казавшейся толстой вороной рядом с этой райской птичкой.
– Ну что же… Э… Пройдемте в дом, – приглашающим жестом завершила парадную встречу Фани. – Ах, вот и Мели. Пойду встречу ее. Ты знаешь, мне наконец удалось убедить Александру принять бедную девочку в доме. А вы, детки, ступайте, ступайте. Подарок можете оставить в главной гостиной. Виолы еще нет, но ты, Ева, и сама разберешься на кухне с чаем, не так ли?
– Что нет еще Виолы, радует, – пробормотала Ева, следуя за широко шагавшим руководителем.
Макс достаточно быстро сориентировался в доме, безошибочно пройдя в главную гостиную, после того как помог Еве разоблачиться в прихожей. Оставив подарок среди остальных коробок, он, вопросительно взглянув на Еву, так же решительно направился в кухню.
– «Детка», видимо, прекрасно и сам справится с организацией чаепития, – саркастично вынесла решение Ева, усаживаясь за необъятный кухонный стол и наблюдая, как Макс деловито ставит чайник и выставляет вынутые из буфета чашки.
– Я ведь уже бывал здесь, – напомнил он Еве. – Ваша тетушка крайне добродушный и милый человек.
– В таком случае вам понравится не менее милая и добродушная бабушка Александра, – несколько злорадно заверила его Ева: «Сам напросился – вот я и посмотрю, как тебя заживо съедят эти милые старушки!» – Кстати, чем взятку дали?
– Цветы, даже высушенные, – лучший подарок. Если вы об этом. – Иногда от вежливости Макса просто зубы сводило. – Centaurea су anus, отдел покрытосеменные, класс двудольные, порядок астровые, семейство сложноцветные. Но это не для именинницы, а для ее матери. Во Франции есть такой обычай, поздравлять мать новорожденного.
Вместе с Фани вошла Мели. Это была крупная, наголо обритая девушка, с ясными глазами и своенравным изломом красивых и выразительных бровей, которые принято называть собольими. Настороженно посмотрев на Макса, Мели подошла к Еве и, едва не приподняв над полом, заключила ее в свои богатырские объятия.
– Ева, сестренка, как давно я тебя не видела! Все цветешь, я смотрю, – Мели критично оглядела выдающийся живот кузины.
Только услышав густой и сочный голос, который был притчей во языцех всей семьи, прочившей Мели карьеру оперной дивы (чистейшее контральто), но жестоко обманувшейся в своих ожиданиях самым неожиданным образом, Ева поняла, как давно не видела сестру. Бросив консерваторию (чего Виола, которой в свое время даже не позволили туда поступить, никогда так и не простила племяннице), Мели совершила лишь преступление. Но, помимо этого, она еще и пала при жизни в геенну огненную, связавшись с девицей и объявив, что влюблена в свою подругу. И вполне возможно, что как честный воспитанный человек – выйдет замуж. За нее.
Этого уже никто потерпеть не мог. Александра прокляла отступницу и запретила ей показываться на глаза. Через год, по всей видимости, бабушки пересмотрели свои взгляды на неортодоксальные отношения мятежной внучки и вот теперь даже позволили той поздравить себя с праздником. Не чуждая (как оказалось) передовых взглядов на отношения между полами, Александра явила себя современной и, главное, любящей родственницей, пригласив Мели на свой день рождения. Вот чудеса! Что дальше, папой римским изберут женщину-китаянку?
– Мели, не хочешь поздороваться с бабушками? – не решаясь настаивать, помялась Фани. – Всего на пару минуток.
– Даже и не думала. Но раз уж хотят они… – Мели подмигнула прыснувшей со смеху Еве, – наверное, этой участи мне не избежать.
– Вот и умница, – обрадовалась Фани и увела Мели темными коридорами, по которым как призраки бродили все прибывающие родственницы.
Пригубив ароматный чай, Ева, вздохнув, решила, что пора ей и своими делами заняться. Испытующе посмотрев на Макса, невозмутимо попивающего божественный напиток, она пришла к выводу, что этот тип нигде не пропадет. Даже в этом сумасшедшем доме он умудрялся выглядеть так, будто находится там, где провел последние лет десять безвыездно.
– Вы здесь… э… поскучайте, а мне надо… – не успела договорить Ева, как на кухне появилась Лара.
Честно говоря, Ева надеялась, что ей удастся узнать предварительно у Фани местонахождение и самочувствие безумной кузины. Однако оба вопроса разрешились сами собой без посторонней помощи. Во-первых, вне всяких сомнений, Лара не меняла последнего места жительства. Во-вторых, ей не стало лучше. Возможно даже, ей стало хуже, судя по ее поведению.
– Лара, какая… м… приятная встреча! – Вскочив со своего места, Ева опасливо воззрилась на сестру, изображавшую из себя соляной столб.
Лара с отвисшей челюстью уставилась на Макса.
– Ева, вы не представите нас друг другу? – подал голос ее начальник.
– Лара, моя кузина. Макс, мой руководитель, – вяло прокомментировала Ева последние события.
Лара, развернувшись на каблуках, вылетела из комнаты. Ева, пожав плечами, мило улыбнулась Максу, по инерции продолжая деликатно отпивать из фарфоровой чашки чай. Не успела она сделать очередной глоток, как Лара вернулась. Сопровождаемая изумленным взглядом ничего не понимающей Евы, она прошла к столу и, сев напротив Макса, принялась рассматривать свои ногти.
Не прошло и секунды, как распахнулась дверь и в комнате появилась Марфа. В полнейшем молчании она прошла к буфету за чашкой и присоединилась к в высшей степени странному чаепитию. Откашлявшись, Ева не своим голосом просипела:
– Марфа, моя кузина. Макс, мой руководитель. Лара, моя кузина, – и, с трудом удержавшись от завершения «Ева, я», она, старательно отводя глаза от компании за столом, упорно продолжила пить чай.
Гнетущее молчание было неудобным только для нее. Макс вежливо и доброжелательно улыбался. Лара, оставив в покое свой маникюр, без зазрения совести углубилась в не менее пристальное созерцание уже Макса. Марфа весело переводила заинтересованный взгляд по часовой стрелке, уделяя внимание всем присутствующим по очереди.
Безусловно, с обеими кузинами Ева намерена была переговорить, но никак не одновременно. Очная ставка с ними обеими не входила в ее планы. Тем более при свидетеле. Продолжая сосредоточенно пить чай, Ева почти забыла о том, где находится, и, с мечтательным видом разглядывая потолок, уже увлеченно репетировала беседы с сестрами: «…а Лара мне и говорит, прости меня, дорогая, я была неправа и к тому же не в своем уме, но сейчас… о, конечно, дорогая Лара, забудем эти печальные собы…»
– Ева, Ева, – обеспокоенный голос Лары в действительности вещал другое, – с тобой все в порядке?
– Ну разумеется, – оскорбилась Ева: «Как будто это я сумасшедшая в нашей семье!» – А в чем дело?