– Ты как-то странно выглядишь. – Марфа была не менее озабочена, чем Лара.
Вернувшись к действительности, Ева застала все общество за внимательным разглядыванием своей скромной персоны. Слегка поежившись, она решила, что пора заканчивать эту клоунаду и поговорить уже по душам с… Марфой. Нет, сначала с Ларой.
– Лара, не уделишь мне несколько минут? Я бы хотела с тобой обсудить… э-э… рецепт.
– Ева, ты у нас и готовить начала! – с восторгом вскричала Марфа.
– Нет, это… рецепт лекарства. – Ева стояла уже в дверях, ожидая, когда Лара оставит Макса, с которого все никак не сводила напряженного взгляда. Да, бедняжке стало намного хуже.
– Лара, вас ждет Ева, – все так же спокойно улыбаясь, кивнул Макс– Надеюсь, вы скоро опять к нам присоединитесь.
Ева, весьма заинтересованная послушанием строптивой Лары первому встречному человеку, наблюдала за сестрой, которая деревянной походкой прошествовала мимо нее и направилась в свою комнату.
Вынужденная почти бегом бежать за сестрой, Ева на ходу здоровалась с родственниками. Поводом для столь полного их представительства на дне рожденья было еще одно важное событие. Из Франции привезли наследство. Книги теперь стояли в шкафах библиотеки и на темных от времени полках в одной из самых больших комнат старого дома. Смотрелись они здесь на удивление гармонично. Выглядели они как потертые странники, довольные обретением последнего пристанища, или как большие птицы, вернувшиеся из дальних стран на родину. Библиотека с детства была для Евы самым любимым местом в этом доме. Мельком заметила она в коридорах и Катрину с Коко, важно восседавшей на ее руках, и Алекса, по обыкновению не удостоившего Еву вниманием. Народу было много, удивительно, что их странную четверку так долго не беспокоили на кухне, общепризнанно нейтральной территории.
– Ева, куда же ты? – успела перехватить ее Лара, когда та чуть не проскочила спальню кузины.
– Ой, что ж ты так мчалась! – с трудом отдышалась Ева.
– Скоро начнется, – пояснила Лара и, встав у окна, потребовала: – Ты хотела поговорить.
– Да. Я хотела спросить, с чего ты взяла, что я виновата в смерти Лени, – на одном дыхании выпалила Ева.
– Ты украла мои дневники, – обвинила ее Лара, не потрудившись ответить.
– Ну знаешь! – возмутилась Ева. – Не надо был?? меня травить!
– А не надо было приезжать сюда!
– А надо уметь держать себя в руках!
– А… А… постой. Разве ты так ничего и не поняла? – внезапно остановилась Лара и недоверчиво обошла вокруг Евы. – Не могу поверить в это!
– Хватит хороводы вокруг меня водить, – рассердилась Ева. – Ты мне можешь сказать хоть что-то вразумительное?
– Да, сестра, все еще хуже, чем я ожидала, – покачала головой Лара.
Утомленная Ева опустилась на кровать рядом с мрачно молчавшей сестрой.
– Ларочка, миленькая, попытайся сосредоточиться, – уговаривала Ева. – Давай по порядку. Скажи, что там с Лени?
– Она сама тебе ничего не успела сказать?
– Я ведь ее почти и не видела перед смертью. – Ева вспомнила прогулку с Лени. Они над чем-то все смеялись и смеялись… – Только что приехала, помнишь?
– Нет, уже потом, когда она стала русалкой, она тебе ничего не говорила? – продолжала заклинать Еву Лара. – Вспомни, весной.
– Лара, бедная Лара. – Ева печально вздохнула. Все было бесполезно. Она совсем безумна. Склонив голову ей на плечо, Ева тихо роняла слезы. – Все будет хорошо, родная моя. Тише, тише, успокойся.
– Ева, больше никогда и ничего не будет хорошо, – тоскливо ответила ей Лара. – Как ты не понимаешь? Он уже никогда не отпустит всех нас.
– Кого нас?
– Лени, меня, тебя и Марфу. Ты Мели не видела еще?
– Видела, а что?
– Так, ничего. Попрощайся с ней… и поблагодари. Слышишь, Ева, скажи ей спасибо, не забудь. О Лени лучше спросить у нее, – обреченно посоветовала Лара, – но никто больше, чем он сам, об этом не знает. Только вот скажет ли?
– Кто, кто?
– Бедная моя слепая Ева, – Лара погладила Еву по голове. – Все равно. Теперь уже все равно.
– Лара… а что такое Centaurea cyanus?
– Василек синий, – и без паузы забормотала: – Точка возврата. У каждого в жизни есть такой момент, который повлиял на все дальнейшие события. Точка разветвления, со множеством вариантов развития. Она такая выпуклая, такая значительная, что, дожив до нее, сразу понимаешь, что вот оно, начинается. Одновременно и страшно, и интересно. Но больше интересно.
Ева внимательно слушала тихую речь Лары, понимая, что это, скорее, бред больного воображения, но все еще надеясь услышать долю правды, хоть какой-то смысл, маленькую зацепку, хвостик, потянув за который можно распутать этот плотный клубок тайн, противоречий и обвинений.
– Именно в эту точку хочется вернуться, когда, наконец, приходит понимание, какой величины ошибка была совершена. До этого еще верилось, что все правильно, что с тобой не может случиться ничего плохого. Знаешь, ведь на самом деле никто не учитывает, что с ним может произойти плохое. Не знаю… В собственную смерть человеку поверить сложнее всего. Это не укладывается в его голове, и даже самое одаренное воображение не может показать весь этот ужас. Точка невозврата. Вот что со мной произошло. Со мной случилась смерть.
– Не пугай меня так. – Ева инстинктивно обхватила свой живот и отстранилась от сестры.
– Сначала я думала, что все это дурной сон. Но, видишь ли, человеку никогда не снится его собственная смерть. Даже если он созерцает себя в гробу, все равно он сам одновременно является зрителем на собственных похоронах. Он живой, более того, он бессмертный.
Лара нагнулась к животу Евы, прижавшись к нему ухом, и замерла на несколько минут. Дети беспокойно зашевелились, как и волосы на затылке у Евы. Особенно бросились в глаза грустные изменения, произошедшие во внешности Лары. Впервые Ева заметила, как истончилась ее рука, покрытая голубоватой кожей. Какими огромными стали ее глаза, с каким отчаянием они теперь перебегали от предмета к предмету, беспокойно ощупывая их и не опознавая. Небрежно убранные волосы, хотя и чистые, но никогда ранее не бывшие в таком беспорядке, подчеркивали болезненный вид Лары.
– А я точно знаю, что умерла, – вплотную прижавшись к Еве, горячо прошептала ей Лара на ухо, – мертвее Лени. Мертвее не бывает. И это мне не снится. Хотела бы я, чтобы он, кроме меня, не причинил вреда никому из нас. Но похоже, до всех вас он добрался даже раньше.
– Лара, значит, ты больше не считаешь меня виноватой в смерти Лени? – решилась уточнить Ева.
– Нет. Больше нет. Он сам все сказал, – отмахнулась от сестры Лара, – и Лени подтвердила. Никаких сомнений. Это он. Даже после смерти он не оставил в покое ни Лени, ни меня. Все мучает, истязает. – Слегка подвывая, она стала причитать: – Он слишком близко от тебя. Зачем ты вернулась, бедненькая Ева, зачем?