«Э… да. – Ева еще не пришла в себя от слишком внезапного скачка в другую реальность, из узкого сырого каменного мешка в уютную, наполненную желтым светом довоенного абажура комнату. И как можно жизнерадостнее добавила: – Само собой!»
«Друг», – оценил Алекс, подойдя к Еве и наградив ее отнюдь не дружеским поцелуем. Невзирая на возмущенную изменением маршрута Коко, он прижался лбом ко лбу Евы, для чего ему пришлось наклониться, и, помолчав, продолжил извоз дочери.
Ева, все еще не делая резких движений, слегка повертела головой. В руках она держала банку с водой. На банке была этикетка «АПЕЛЬСИНОВОЕ». Это микроскопические кактусы, все ясно. Осторожно поставив банку в какой-то шкаф, Ева отвернулась к окну и стала наблюдать дождь, ливший как из ведра, движение машин, весьма интенсивное в это темное время суток. Интересно, сколько там времени?
«Есть время, – откликнулся Алекс, не заметив, как содрогнулась Ева. – Ты говорила, у тебя встреча с этой твоей, Женевой».
«Женевой?»
«Ну хорошо, хорошо, больше не буду. Но все равно, такая жеманная, нейтральная, еще и ЕВА! Прости, прости! Мир! – Он, посмеиваясь, уложил хохотавшую Коко на кушетку и стал освобождать ее от одежек. – Пора уже, давай неси отраву».
Она едва успела выскочить за дверь в пустой и холодный коридор и прислонилась к стене, чтобы не упасть. Слегка мутило, чересчур громкие звуки, яркие цвета – вот и все неудобства. Но какой иной мир! Все чужое, незнакомое. Как ей вернуть детей? Встреча с Евой… Возможно, это и есть тот единственный способ?
«Алекс, я, пожалуй, побегу». – Она, оглядевшись, увидела брошенное на кресло пальто. Схватив его, рванулась обратно к дверям.
«Марфа, посмотри!» – Алекс даже не оглянулся, совершенно уверенный, что Ева вернется.
Ева вернулась с порога, не закрывая дверей и не снимая верхней одежды. С видом приговоренной к смертной казни она прошла через всю комнату. Склонилась вместе с Алексом над голенькой Коко. Выгнув круглую спинку и лежа на животике, девочка довольно шевелила ручками и ножками.
Преодолевая легкое головокружение, она стояла рядом с Алексом, таким непривычно доброжелательным, неожиданно простым и чудовищно высоким (не ожидала, что Марфа настолько мала ростом!), она делала вид, что безумно рада.
«Помнишь, как испугалась акушерка, когда мы родили K°ко? – Он провел пальцем по едва заметному белому пятнышку на лопатке девочки. – «Профессора, срочно профессора!» Старая курица! А ты нисколько не удивилась. «Я знала, что родится ангел», – только и сказала моя маленькая, отважная жена. А я тогда никак не мог отделаться от мысли, что все это из-за меня».
«Из-за тебя?» – хрипло откликнулась Ева.
«Ну да! Моя выставка, помнишь? Единственная, будь она проклята. Я был уверен, что успех моих картин дан в обмен на здоровье Коко. И потом, это я просил тебя выйти раньше, а сам опоздал».
«Ангел…»
«В любом случае, даже если она выздоравливает и не из-за того, что мы избавились от тех работ, я больше не желаю видеть их никогда. Ты меня слышишь?»
«Да».
«И не вспоминай о них».
«Я вас люблю», – тихо прошептала Ева, уронив слезу на белое пятно.
«Мы нас тоже», – шутливо боднул головой жену Алекс.
Коко недовольно захныкала. Ева и не догадывалась, что пришлось пережить Марфе. Чувствовать, что этот крошечный человечек болен, было непереносимо. Она чуть не задохнулась от ужаса за своих детей.
«Побудь с ней, я сам принесу лекарство». Алекс стремительно вышел из комнаты.
Оставшись наедине с Коко, Ева бессильно опустилась на колени перед кушеткой и склонила голову рядом с девочкой. Полежав некоторое время глаза в глаза с Коко, она осознала, что находится на грани разоблачения. Перестав уже просто настороженно смотреть на Еву, Коко решилась потрогать и протянула свои руки к ее лицу. И вдруг, очень сильно чего-то испугавшись, ребенок заревел во весь голос.
Не ожидавшая этого Ева всплеснула руками и скатилась с кушетки. Вскочила, взяла Коко на руки, пытаясь успокоить. Но вызвала новую порцию криков. Выкручиваясь из объятий Евы, Коко горько плакала и невнятно на что-то жаловалась. «Наверное, она раскусила меня, – догадалась Ева. – Еще бы не испугаться – видеть маму и знать, что это не она». От мысли, что Алекс тоже может ее разоблачить, она покрылась холодным потом.
«Тише, тише, маленькая. Не плачь, скоро придет мама, все будет хорошо», – бормотала Ева.
Вдруг распахнулась форточка, и в комнату ворвался шум автомобилей, мокрый ветер и промозглый холод. Поняв, что с Коко на руках ей закрыть окно не удастся, она положила ребенка обратно на кушетку. Но, повернувшись к окну, Ева окаменела.
Вместе с холодным воздухом в комнату стал просачиваться туман. Это был очень странный туман. Густой, компактный и… разумный. По крайней мере вел он себя не просто странно, а вполне осмысленно. Облетев всю комнату по периметру на уровне потолка, остановившись перед Евой, облако (а туман уже успел сконцентрироваться в неопределенную форму легкого облачка) стало организовывать из себя силуэт.
«Развлекаемся, Ева? Как надоест, может, соблаговолишь уже делом заняться? – Лени, оставив свою роль придурковатой Офелии, вела себя как нормальная. Почти как нормальная, потому что все же оставалась призраком. – Живо давай к собору».
«Зачем к собору?»
«Времени почти не осталось, а она викторину устроила, – возмутилась Лени. – Я тебе лекцию по дороге прочту».
«Я не могу оставить Коко одну».
«Зови Алекса, ври ему, говори все что угодно, но чтобы через две минуты ты уже была внизу!»
«Хорошо… Алекс! – истошно завопила Ева. – Алекс!»
Изумленная Коко перестала плакать и уставилась на Еву с явным интересом. В комнату влетел Алекс, с ложкой и склянкой в руках. Не понимая ничего, он посмотрел на Еву, Коко и, заметив распахнутое окно, бросился его закрывать. В доме, действительно, стало прохладно.
«Марфа, что здесь происходит?»
«Э-э-э-э… Мне срочно надо уходить. Срочно».
Стремительно пройдя к двери, Ева остановилась и, попытавшись предельно точно повторить интонации Марфы, сказала:
«Лекарства дашь сам. Ждите меня, я скоро».
Внизу на лестничной площадке, ее ждала Лени. Она висела в воздухе в углу просторного холла, там, где раньше располагался камин.
«Не топят. – Она грустно оглянулась на современные батареи парового отопления, но встрепенулась, вспомнив, что у них с Евой срочное дело. – Пойдем».
«А… ты, непосредственно, такая и будешь? В смысле, разве вам можно так запросто по улицам…»
«Ну, я бы предпочла спокойно сидеть в пруду. Для меня, видишь ли, это стресс, шататься по вашим делам. Но раз уж вы все так здесь запутали, приходится помогать, – стоически вздохнула Лени. – Хорошо хотя бы дождь идет».