«Она все еще там. Но, может, и к нам присоединится. Причем очень скоро, если не придет в себя. Долго так продолжаться не может, это я говорю как человек, имевший при жизни отношение к медицине».
«Что мне делать?» – заметалась Ева.
«Как что делать? – переспросил незнакомец, незаметно подошедший вплотную к Еве. – Старайся не целиться в людей, а если уж начала, то не забудь снять с предохранителя».
Машинально взяв пакет, который он протягивал ей, Ева во все глаза смотрела на незнакомца.
«Чего ты, чего?» Видимо почувствовав себя неуютно под столь пристальным взглядом, тот стал боком отходить от Евы.
«Милый, правда? – спросила Лени. – Имя у него смешное… Перевоз, Недовоз…»
Еве трудно было с ней согласиться. Она смотрела на крайне подозрительного персонажа, пытаясь понять хотя бы, человек это или призрак, как и ее сестры. Даже в темноте он выглядел очень опасным и не внушал ни капли доверия.
«Ему снится сон! – сказала Лара. – И как, по-твоему, кто ему снится?»
«Не знаю, – ответила Ева. – Этого никто знать не может. Вас он не слышит. Значит, это человек».
«Ему снишься ты! – закричала Лара и радостно захлопала в ладоши. – Если бы он не видел тебя во сне, где бы, интересно, ты была?»
«Бу!» – по-ведьмински растопырив пальцы, напугала его Лени.
Как ни странно, но это его, действительно, испугало. Закрыв лицо руками, на полусогнутых, непослушных ногах тип бросился в сторону от сестер, пробежав при этом сквозь Лару, оказавшуюся на его пути.
«А теперь беги, Ева, беги. – Лени снова прилаживала голову Ларе. – Лара знает дорогу».
«Куда, куда?» Ева уже на ходу оглянулась к Лени и увидела только расходившиеся круги на воде.
«К тебе. Туда». Лара была уже очень серьезна и сосредоточенно летела по направлению к самой темной аллее парка.
Ева, кое-как поспевая за сестрой, вбежала в парк. Пересекая его границу, она почувствовала, как изменился воздух, – он стал неподвижным и как будто более влажным. В полной тишине раздавались чавкающие звуки – это Ева бежала по густой каше из нерастаявшего снега, воды и земли, густо приправленной полусгнившими листьями.
Спустя какое-то время она нырнула вслед за Ларой в тоннель, зиявший черной дырой входа. Вход был скрыт за кустами, ветви которых спутались в почти сплошной войлок из проволоки прутьев и жестких вечнозеленых листьев, и, если бы не Лара, Еве снаружи ни за что не удалось бы даже увидеть люк в катакомбы.
Тень, не отстававшая от Евы от самого дома Марфы, все так же незамеченной последовала за ней и туда.
Дальше бежать было значительно легче. Длинные коридоры, потолки которых то взвивались вверх, то тяжело нависали над головой, были скудно освещены лампами. Некоторые из помещений или ответвлений ходов, мимо которых пробегала Ева, были завалены битым кирпичом и крупными камнями. Несколько раз упав, споткнувшись о мусор или камень, она роняла и снова поднимала бумажный мешок, который принес ей курьер у собора. Прижимая к себе мятый пакет, Ева от души надеялась, что содержимое его – вещь не хрупкая и не бьющаяся. По тяжести, по крайней мере, она могла предположить, что сделана эта вещь из железа.
В очередной раз растянувшись на каменном полу, Ева потерла ушибленное колено и, вставая, схватила обеими руками пакет.
Сведенные руки с силой стукнулись друг о друга, пройдя сквозь пустоту. Опомнившись, Ева огляделась вокруг. Снова очутилась в Доме. И не в самом лучшем его месте. Раскаленный песок плавился в стекло. Чудовищно яркий свет отвесно падал вниз расплавленным потоком. Все. Умерла.
«Я так и думала, что эти девчонки не справятся, – заметила Сеньора, терпеливо поджидавшая, пока Ева, наконец, ее увидит. – Ничего нельзя им поручить».
Сеньора зябко повела плечами и укуталась в шаль. Волосы ее были растрепаны, правый рукав длинного платья а-ля Директория был почти оторван.
«Я умерла?» – безнадежно опустив руки, спросила Ева.
«Да. Но еще не поздно вернуться. Разумеется, если пожелаешь. – Сеньора вопросительно взглянула на Еву– Ты ведь хочешь?»
«Да. Наверное, – вздохнула Ева. – Мне зачем-то надо вернуться».
«Видимо, не очень», – с сомнением оглядев ее, заметила Сеньора.
«Ничего не понимаю, – устало протянула Ева. – Все это так запутано!»
«Просто ты не привыкла жить в обратную сторону, – добродушно объяснила Сеньора. – Поначалу у всех кружится голова… Одно хорошо, помнишь при этом и прошлое, и будущее».
«Я и прошлого не помню. Разве можно помнить то, чего еще не случилось?»
«Значит, у тебя память неважная. Но тебе легче, ты всего лишь вспоминаешь себя. Твоя сестра, например, прямо сейчас пытается вспомнить другого человека».
Ева стояла, с трудом сохраняя равновесие на зыбкой корочке хрупкого песка, под которой волновалось кипящее стекло. Сеньора, тяжело вздохнув, подняла голову, затем, расправив плечи, снова взглянула на Еву огромными темно-карими глазами.
«Я рада, что вы здесь со мной», – сказала Ева.
«А я уже ничему не рада, – вздохнула Сеньора. – Забыла, как это делается. Тебе повезло: умерла, да еще и радуешься, когда захочешь».
«И все-таки здесь очень одиноко. Я не хочу быть одна. – Ева оглянулась вокруг и под одобрительный кивок Сеньоры, ставшей невообразимо красивой, облачившейся вдруг в прелестнейшее платье, будто сшитое из лепестков чайных роз, уже закричала в полный голос: – Я хочу обратно к своим детям! Хочу жить!»
Открыв глаза от собственного крика, она села. Ощупала свое тело и, со всхлипом вздохнув, обхватила огромный живот: «Все хорошо, мама с вами». Недовольные обитатели живота толкнули ее легонько изнутри – мол, что у вас там снаружи происходит?
– Тш-ш-ш-ш, все хорошо. Все хорошо, – шептала Ева, поглаживая живот трясущимися руками. Больше она ничего не боялась. Только всеми фибрами души своей, каждой клеточкой тела желала спастись. Спасти себя и детей, во что бы то ни стало.
Непоколебимое спокойствие заполнило ее тело, как форму – цемент. Воля заморозила его до бриллиантовой твердости. Не было страха, не было усталости и слабости. Была решимость и абсолютное спокойствие. Восстановленное дыхание мерно приподнимало грудь. Руки с ногтями, сорванными в кровь, больше не тряслись. Широко открытые глаза могли теперь видеть реальность.
Внимательно оглядевшись, Ева заметила, что она уже не в клетке. Кто-то положил ее на лежанку из матрасов, сложенных прямо на полу. Импровизированное ложе находилось в углу какого-то помещения. Было ли оно тем же самым, в котором Ева сидела, будучи запертой в клетке? Неважно. Важно, что вокруг никого нет. И рядом стоит лампа. Все остальные углы помещения были темны. Есть здесь кто-нибудь?
– Эй, кто-нибудь? – тихим настороженным голосом проверила Ева и подняла лампу повыше, стараясь рассмотреть помещение в поисках выхода.