– Могу и не сказывать, а то ить драться полезешь.
– Давай сказывай, едрит твою налево! Не тяни лису за хвост!
– Як тому это… В опчем, с коммерцией немецкой одному мне не справиться. Покрученников набирать надо. А вот вы, коли кого за волю биться сговорите, так мне их на дело это и предоставьте!
– Головой приболел, да? – злобно спросил Шубин. – Зачем?!
– А затем. Коли людишки верные будут, пускай они товар по камчадалам пристроят. Не моим тока именем, а именем Беринга!
– Однако…
Митька понял, что его будут слушать, и принялся излагать свой план:
– А в сезон, как служилые за ясаком пойдут, наши-то людишки и присмотрят, чтоб сборщики каких насильев не чинили, чтоб на правеж камчадалов не ставили, чтоб чащин да бельков не выбивали. Чтоб, значит, все по государевым указам было! И опять-таки тех людишек как бы Беринг послал. А как сборщики свалят, так с камчадалами и расторговаться можно. Коли Комиссаровы люди лишку с них не возьмут, добра-то у ительменов немало останется, верно?
– Эк закрутил! – покачал головой Козыревский. – Прям стратег самострельный! Однако… Эт что ж тако будет, а? Меж русских распря будет, да?
– А не про то ль вы и сказывали? – напомнил Митька. – Хороши люди – то наши люди. А каки не наши, те, значится, плохие. Их нам не надобно.
– А ты, паря, и впрямь ума поднабрался, – удивился Андрей Васильевич. – Кажись, с полслова нашу задумку уразумел!
– Погодь, Андрюха! – остановил его Козыревский. – У иноверцев здешних на злодейства память короткая. Кто из наших их ране примучивал, небось, не упомнят. Коли в измену вдарятся, так, может…
– Может, не всех православных резать примутся? – продолжил мысль Андрей Васильевич.
Два главных заговорщика уставились на Митьку, явно прокручивая в мозгах возможные сценарии развития событий. Дальше они обменивались репликами друг с другом, как бы не замечая молодого сообщника:
– Может, сговоримся?
– Небывалое дело.
– С кем говорить-та? Всамделишных тойонов у них нет.
– А если будут?
– Будут, если помочь.
– Много крови прольется.
– Не нашей же. А иначе как? Коли они люди, по Образу сотворенные, должны под чьей-то рукой ходить.
– А холопы?! Ах да, у тя их нету. А мне? И прочим? Чо, отпустить что ли?!
– Не знаю пока, Андрюха. Может, и отпустить. Пущай тебя крестники да крестницы кормят – чай, найдутся? Холопи, конечно, искушенье немалое, однако… Вот ведь Мартиниана, архимандрита нашего, удавили, хоть и благой был человек, верно?
– Уж и благой!
– Да ладно! Только Митька вроде как дело говорит. Мы ж не супротив государя!
– Да он малой ишшо, государь-та.
– Все одно мы не против, а за! Верно?
– Верно – куды ж казаку деться?!
Они помолчали, обдумывая сказанное, а потом Шубин спросил:
– Слышь, Митяй, а может, в землях незнаемых какой другой государь сыщется? Твой бес ничо про то не сказывал?
– Сказывал, пожалуй, – неожиданно для себя ответил Митька. – Ни хрена не сыщется, дядь Андрей. Апонская держава недалече, тока ей на нас насрать. Китайским ампираторам тоже. Коли, вон, отец Игнатий с силушкой соберется и до той Апонии путь проведает, может, вольное казачество камчатское тама хлебушка наторгует. Может, железом да солью у них разживется. А более толку никакого. Ну, может, боярина сюда пришлют…
– Сего говна у нас и свово хватает, – отмахнулся Шубин.
– Эт точно, – согласился инок. Некоторое время он молчал, уставившись в стол, а потом поднял глаза на собеседника: – Так что, Андрюха, дадим ему людишек-та?
– Дык им же от свово барыша отречься придется! – напомнил Андрей Васильевич.
– Потом более получат, – усмехнулся Козыревский. – А кто несогласный, тот нам не надобен, а?
– Кажись, се – дело, – признал Шубин. – Се обмозговать надо.
– Мозгуйте, – сказал Митька, вставая. – Коли верных людей найдете, сразу к Берингу их. Скажут: от меня, мол, прибыли – он к делу и поставит. Своих-то людишек к торгам ставить ему не с руки.
– А рухлядь мягкую, что соберут, немцам что ли?! – никак не мог принять несправедливость Шубин.
– Пущай соберут сначала, – успокоил его Козыревский. – Именем Беринга, бля! Чо еще скажешь, Митрей?
– Самому речь вести иль чо бес подскажет? – ухмыльнулся служилый. – Коль самому, так полетят наши головы, как пить дать полетят! А коль по-бесовски… Может, чо и выгорит. Тока тут не дристать: за волю так за волю! Чтоб жить, значит, здесь по-божески. А ежели кому торбу набить да сбежать на Большую землю, эт иная песня.
– Складно те бес нашептал, ой складно. – раздумчиво проговорил Андрей Васильевич. – Вот тока как с Якутском, с воеводой говорить станем? Ить не морем, так сушей пришлет войско – нас усмирять. Не устоим.
– Не то говоришь, Андрюха, не то, – усмехнулся монах. – Нонеча игра по крупному пошла, не то что давеча. Беринг тут по государеву указу, а Шестакова с Павлуцким, кажись, сюда губернатор наладил. Воевода якутский тут на подхвате только.
– И что нам с того?
– Сдается мне, что у капитана немецкого власти поболее будет, чем у казачьего головы. А, Митька?
– Есть у меня такая думка, – кивнул казак, – бесовская, конешно. Пока мы Берингу служим, не тронут нас.
– Мы, однако ж, к Якутску приписаны.
– А пущай капитан приказ издаст, чтоб мы ему служили, – предложил Митька. – И приказ тот на утверждение государю отправит!
– А коли не утвердит государь-та?
– Не, – рассмеялся служилый, – толк тут не в этом! Покуда до государя весть дойдет, пока в Сенате мозгами раскинут, пока губернатора сибирского спросят, пока ответ пришлют… Много, ой много воды в Камчатке-реке утечет!
– Уж всяко года два минет, – кивнул Козыревский.
– А то и более. Окромя того… – Митька перешел на шепот. – Окромя того, мнится мне, недолго государю править осталось. После него царица будет. При ей немцы еще больше силы возьмут.
– Ну, эт ты хватил, паря! – возмутился Шубин. – Про то лишь Богу известно!
– Я и говорю: мнится мне! – пожал плечами служилый. – Не хош, не слушай.
– И не буду! Лучше о другом спой. Все ты капитана поминаешь – Беринга этого. С чего бы это он по-нашему дело творить начал? Хапнет мягкой рухляди и за море подастся. Немец же!
– Тут так, господа казаки, – вздохнул Митька. – Сдается мне, что с капитана немецкого можно нам пользу поиметь. Однако ж зарекаться не буду. Вот у меня приказ евойный имеется – против лихоимств комиссарских. Он того не ведает, что я сей приказ камчадалам читаю. Коли надо, могу вам списку оставить, чтоб, значит, ваши людишки тоже читали иль так, по памяти, сказывали. Выгорит дело – хорошо, не выгорит – извиняйте.