– Да, господин. Я поеду уже сегодня. Вещи давно собраны. Вот только Захар…
– Не спеши, – старик поднял руку. – Они уже здесь.
Он захватил еще горсть патронов:
– Вот… Приготовились тебя силой у меня забрать.
Старик ухмыльнулся и затряс плечами – смеялся.
– Скажи лучше, друг мой, ты умеешь складывать буквы в слова?
– Писать?
– Да, да. Писать.
– А как же.
– Хорошо. Присаживайся.
К удивлению крестоносцев прибывший гонец совсем не походил на сельджукских всадников. Собственно говоря, он мало походил даже на человека. Высокий, поджарый, с лысой неприкрытой головой всадник был одет в длинный балахон с широкими рукавами, из которых торчали две пары рук. Черные глаза по сравнению с этим уже не казались таким заметным отличием от нормы.
При виде мутанта латиняне похватались за мечи. Русичам пришлось немало потрудиться, успокаивая франков. Большинство воинов было готово плюнуть на флаг переговоров и зарубить нелюдя, замершего в отдалении от поставленных в круг повозок лагеря.
Лишь через полчаса новоиспеченный рыцарь Малиньи, ученый человек Улугбек и шейх ибн-Саббах выехали встречать парламентера. Два десятка тяжеловооруженных всадников, готовые вылететь при первой же опасности, замерли внутри импровизированной крепости латинян. Тоболь и Захар с винтовками приникли к окулярам оптических прицелов.
Прибывший был немногословен. Он вычурно поклонился шейху, слегка склонил голову при виде русичей и протянул сверток.
– Письмо, – удивился Улугбек.
Костя рассматривал гостя.
Желтоватая, сухая кожа с глубокими морщинами, ссохшиеся пальцы, казалось, принадлежали уже совсем немолодому существу. Но, возможно, это были все лишь признаки незнакомого рода. Мутант уверенно сидел в седле
Гонец прохрипел что-то. Малышев, благодаря полученным навыкам, распознал лишь окончание: "Один день на восход".
Сомохов читал полученное письмо.
– Похоже, мы все-таки нашли того, кого искали.
Костя подъехал ближе и взглянул на бумагу в руках ученого. Знакомые каракули!
– Тимофей?
– Да, от него. – Сомохов еще раз пересмотрел текст и протянул письмо Малышеву.
"Костя, Улугбек Карлович, рад, что у вас все в порядку. Жду в замке. Тут хорошо. Хозяин замка – наш друг. Тирок вас проводит".
Малышев узнал почерк подъесаула. В происхождении письма сомневаться не приходилось. А вот в добрых намерениях тех, кто держал у себя Горового, даже не смотря на письмо, никто из русичей не был уверен. Костя посмотрел на Сомохова. Тот думал.
– Их не надо, – проскрипел посланник, тыкая в собравшихся у края лагеря франков. – И их тоже.
Последняя фраза уже об арабах шейха. Ибн-Саббах вскинулся, гневно сверкнул глазами, но… смолчал.
– Только вы, – две правые руки синхронно указали на русичей.
Ответил Сомохов:
– Я поеду один, – он повернулся к Малышеву и добавил чуть слышно. – С радиостанцией. Если что…
Костя раздумывал долго, но, в конце концов, кивнул, соглашаясь. Отпускать археолога не хотелось, однако перспектива решить все цели похода мирным путем была слишком заманчива.
– Сколько времени займет путь туда?
Четырехрукий вскинул верхнюю правую конечность и показал два пальца:
– Два дня. Через два дня вы будете здесь обратно.
– Хорошо… Я буду готов через полчаса.
– Их не надо! – Тирок еще раз указал на гудящих бойцов.
– Я понял, – подтвердил Сомохов. – Только я.
– Да.
– Жди!
Они отъехали от застывшего статуей гонца.
– И все же не нравиться мне такие письма, – Костя оглянулся через плечо на мутанта. – Может, лучше связать этого, попытать и рвануть дальше. Пока у нас еще есть, чем угостить местных образин.
Улугбек Карлович почесал переносицу.
– Видите ли, Костя, мое мнение таково, что у нас и так было не так много шансов… А с потерей большей части боеприпасов перспективы и вовсе свелись к минимуму. Так что если Горовой не пленник, думаю, не стоит пренебрегать возможностью вернуть его бескровно. Кроме того, – он наклонился поближе. – Никто не запрещает вам и мне во время моего движения держать включенным радиопередатчик. Таким образом, вы получите и описание дороги, и возможные преграды, и будете точно знать, если с этими переговорами что-то пойдет не так.
Малышев скептически посмотрел на друга:
– Я не хочу в придачу к Горовому еще и тебя потерять, – он обернулся к посланцу. – Мой друг поедет с тобой только тогда, когда вы пришлете за него заложников.
– Не надо, – Улугбек положил ладонь на плечо Малышева. – Не надо заложников. Тимофей пишет, что он в замке живет как гость. Такой подход может серьезно поссорить нас с владельцем Аламута.
– Мне твоя жизнь дороже, чем его мнение о нас.
– Я так и так рискую. Если будем двигаться вперед с мечом в руках, рискую. Если пошлем меня одного, тоже рискую. Только в первом случае рискую я один, а во втором – мы все вместе.
Костя не нашел, чем возразить на такие доводы.
– Я скоро буду готов, – еще раз подтвердил гонцу свое решение Сомохов.
Долина встретила ученого переливающейся мешаниной красок. Яркие багровые цветы устилали заросли колючего кустарника, закрывшего все склоны узкой дороги через перевал. Трава под ногами пестрела голубыми и оранжевыми цветами, делая картину вокруг нереально яркой. Определить, что это за растения, ученый не смог. Слишком чужими были очертания цветов, слишком непохожими запахи. Зато он быстро понял, что аромат цветов производит наркотический эффект. Все опасения последних дней выдуло из головы, на душе стало легко и свободно.
Четырехрукий мутант, названный в письме "тироком", промолчал весь путь. На вопросы о том, каково живется казаку в "гостях" у властителя местных земель, провожатый лишь пожимал плечами. Как понимать такой жест, археолог не знал. Для себя он решил, что "тирок" – это скорее имя, чем род или вид.
Чтобы разнообразить поездку, Сомохов старательно крутил головой вокруг, высматривая ориентиры и посты защитников долины. Время от времени ученый включал радиопередатчик и перечислял свои наблюдения.
Гонец не мешал переговорам. Казалось, что, выдавив из себя пару фраз при встрече, он исчерпал определенный лимит общения и теперь абсолютно потерял интерес к окружающему. Ближе к концу путешествия Сомохову поднадоели односложные ответы на любые вопросы, и он насел на собеседника.
– Так как зовут властителя этих земель? У него же есть имя?