Малышев схватился за кошель. Может, удастся перезарядить «Смит и Вессон»? Но тут из дыма на них бросились сразу двое. Высокий гибкий воин в стеганке навалился на Сомохова, обрушив на ученого град ударов длинного тонкого меча. Второй, коротышка в яркой рубахе, атаковал Костю.

Первый выпад короткого копья Малышев отбил легко. Второй удар он принял на клинок, одновременно от души врезав противнику по ноге. Взвыл Костя – кожаный башмак попал в железный наколенник.

Враг даже успел ухмыльнуться, делая выпад… И рухнул с перерубленной шеей. Вторым ударом подлетевший Захар снес голову мечнику. Тяжеленная секира в его руках смотрелась игрушечной.

Из дыма выскочило еще двое наемников. Справа захрипел последний сицилиец. Вон Берген сполна рассчитался за своих сородичей. К паре противников подоспели еще двое. У всех в руках – мечи и кинжалы. Щиты эти ребята оставили снаружи, на седлах.

Малышев облизнул сухие губы. От дыма «Суоми» першило в горле и резало в глазах.

Наемники атаковали первыми. Один прыгнул к ученому, второй на Захара и двое – к швейцарцу, уже подымавшему свой страшный двуручник.

– Сзади!

Костя едва успел обернуться. Из открытой двери на него летел тот самый норманн, отдавший приказ о нападении. Лицо его искажала гримаса ярости, борода всколотилась, белки глаз, казалось, вращались.

Удар! Еще один! Лезвие секиры свистнуло у самого бока, ободрав полы накидки-плаща.

Костя сделал выпад, но противник прогнулся вбок, как настоящий гимнаст. В лицо русича врезался набалдашник древка. Как враг умудрился нанести удар, Малышев не понял.

Русич отлетел на пару метров и рухнул на пол. Олаф шагнул вперед, занося секиру над головой. Но добить не успел. Сбоку в бой шагнул Вон Берген. С лезвия двуручника капала свежая кровь. На предыдущего врага швейцарец потратил всего несколько мгновений. Фигура горца дышала уверенностью. Скандинав повернулся к новому противнику.

Как часто бывает у опытных бойцов, каждый мгновенно понял, что соперник ему попался достойный. Оба поединщика закружили по комнате, один – выбирая хваты на длинной рукоятке, второй – поигрывая своим клинком.

Вон Берген атаковал первым. Меч завис на долю секунды и ринулся вперед. Варяг ушел с линии атаки, занося над головой секиру, но лезвие меча тоже поменяло направление. Горец крутанулся вдоль пола, сталь послушно скользнула следом, прочертив на кожаной куртке скандинава первую прореху. Хрустнула, расходясь, кожа куртки, звякнули, разлетаясь, колечки доспеха под ней.

Олаф ударил сверху. Секира рухнула с высоты, лезвие ее вспороло воздух и… замерло в ладони от пола на том месте, где только что стоял мечник. Но атака не остановилась ни на мгновение. Длинное древко скользнуло в перчатке, обух устремился вперед, метя в коленку противника.

Штефан отшагнул, а викинг уже рвал секиру вверх, как рыбаки выдергивают удочку с богатой добычей. Одновременно древко провернулось в ладонях, выворачивая лезвие острием вверх. Сверкающая молния ударила точно в локоть швейцарца… и отхватила руку. Нечеловеческий рев разорвал комнату.

Вторым движением викинг всадил секиру в грудь швейцарца. Удар! Крик затих. Схватка заняла не больше десяти секунд.

Не давая норманну выдернуть оружие, Захар, буквально вколотивший своего противника в пол, бросился на скандинава. Встречный тычок ноги в живот, и красноармеец полетел обратно.

Исходящий яростью, забрызганный кровью Олаф повернулся к остальным русичам. Костя вскинул меч. Время начало замедляться. Вот пошло вверх лезвие секиры. Капля крови, сорвавшись, зависла в воздухе…

…Сухо щелкнул револьверный выстрел над головой Малышева. Викинга отбросило к стене. С его плеча посыпались перебитые кольца.

– Перезаряжать… – Еще два выстрела. Пара наемников, так же, как и Костя, замерших и следивших за поединком, полетела на пол. – А не смотреть!

Улугбек Карлович вскинул револьвер. Еще две пули умчались куда-то в сторону лестницы. Археолог развернулся, желая, наверное, еще разок угостить викинга, но того и след простыл. Костя склонился над Захаром:

– Ты как?

Тот дышал широко открытым ртом:

– Как… кобыла… копытом… лягнула.

Малышев торопливо перезаряжал свой «Смит и Вессон».

Но противников не осталось. Только трупы и стонущие раненые. Этот бой они выиграли.

Сомохов рванул к лестнице.

– Куда?

Ученый не ответил. Он взбежал по ступеням, нагнулся над трупом высокого незнакомца, замотанного в плащ, откинул капюшон. На Улугбека Карловича глянули широко посаженные глаза с громадными черными зрачками. Уши убитого были слегка заострены кверху. Длинные черные волосы засалены.

Сбоку подошел, пошатываясь, Костя. Он поддерживал Захара, который стонал, держась за бок. Все уставились на остывающее тело.

Из кухни на трясущихся ногах выбрался хозяин заведения. Его позеленевшая физиономия была куда красноречивей слов.

– Это и есть купец из Венеции? – Улугбек Карлович ткнул мечом труп.

Толстячок кивнул и тут же согнулся в приступе рвоты.

Костя прохрипел:

– Почему-то меня это не удивляет.

Захар попробовал сплюнуть и не смог. Только сморщился от боли.

– Посмотри, как там Штефан.

Костя нагнулся к телу швейцарца. В остекленевших глазах мастера меча было только изумление… Последнее изумление…

Малышев покачал головой. Все поняли.

– Блин!..

Захар вытер лезвие трофейной секиры. Рядом присел запыхавшийся Сомохов.

У дальней стены двое наименее пострадавших наемников вытаскивали через черный ход одного из своих тяжелораненых товарищей. Их никто не трогал.

Через пару минут в комнате кроме русичей остались лишь трупы и умирающие.

14

2002 год. Вблизи Ладожского озера

Вдалеке ухнула какая-то большая птица. Девушка испуганно вжала голову в плечи и подвинулась к брату, сидящему у костра. Она часто выбиралась в лес с семьей, друзьями, приятелями по школе, но это всегда был свой, знакомый лес. Если там и встречались медведи, то, уж конечно, они были цивилизованными, если попадались волки, то это были образованные животные с непременными радиомаячками, которые хорошо знали человечью натуру.

В принципе, если подумать здраво, то бояться здесь было нечего. Все-таки европейская страна, Финляндия рядом. Но у нее нехорошо сжималось внутри, когда за пределами светлого круга от небольшого костра принимались ухать, ахать и вскрикивать почти по-человечески незнакомые твари ночного мира.

Кати поморщилась. Надо же, а братец-то и в ус не дует! Сидит спокойненько и что-то рассматривает на карте. Знать хотя бы, что именно! Может, легче бы стало.