К тому же вокруг Ростова строили укрепления в духе Мировой войны. Уверяли: город так укреплен, что красные сломают об него зубы.
Но тут сразу начались неприятности. Как оказалось, никакого укрепрайона не было. Вообще. Возле Ростова местами среди чистого поля валялись бухты колючей проволоки и сваленные в кучу столбы. Кое-где были отрыты окопы… для стрельбы с колена. Инженеры, которым было поручено это дело, не сделали ничего.
Даже если считать со времени окончания Орловско-Кромской операции, то прошел целый месяц!
Для сравнения: через полгода на Каховском плацдарме красные, опасаясь наступления превосходящих сил белых, за несколько дней такого нагородили, что даже Великий и Ужасный генерал Слащев не смог ничего с этим поделать — потерпел неудачу при попытке атаковать укрепления, а после и вовсе отказался от этой затеи. А уж он-то был — без дураков — блестящий полководец. Но потерпел поражение, штурмуя скороспелые укрепления красных.
Ростовские инженеры за месяц ничего не сумели. А ведь вопрос шел если не об их жизни (хотя среди белых бытовало убеждение, что большевики расстреливают всех поголовно), то о том образе жизни, который они хотели вести.
Гады-большевики, конечно, выгнали бы все население города строить укрепления — и построили бы. Как это было в 1918 году в Царицыне. Сволочи такие, тоталитарные! А белые, по сути, даже не приступали к работам.
Но, в конце-то концов, сила не в укреплениях, сила в людях. А вот тут-то оказалось совсем плохо. Как уже было сказано, моральное состояние белых лежало ниже плинтуса.
И все это отлично знали. Поэтому при приближении Красной Армии к Ростову началась эвакуация — это мероприятие тогда уже метко назвали «саморазгромом».
«Вся дорога от Батайска [100] до Ростова была покрыта отходившими частями, одиночными конными и пешими людьми и потоком беженцев, состоявшим главным образом из представителей буржуазии. По дороге то и дело попадались завязшие в грязи и брошенные автомобили, поломанные телеги, экипажи. На возах — груды вещей: тюфяки, чемоданы, мопсы… Куда бегут — никто не знает. Все охвачены одним желанием: бежать и бежать подальше от фронта.
Бросали на произвол судьбы раненых и больных, в то время как спекулянты, представители крупной буржуазии, тысячи "работавших на оборону", примазавшихся к всевозможным учреждениям лиц, — все они имели в своем распоряжении великолепные вагоны, целые поезда "особого назначения", битком набитые чемоданами желтой кожи, всякой рухлядью, вплоть до роскошной мебели. Противнику оставлялись ценные военные грузы… разворовывались склады с обмундированием, гибли миллиарды… бросалось и расхищалось то, без чего нельзя было продолжать борьбу…
(Г. Н. Раковский)
Но сражение началось не в Ростове, а 8 января 1920 года под Новочеркасском. Бой, не отличавшийся особым напряжением, длился аж целый день — в итоге Донская армия стала отходить, бросив город на произвол судьбы. Конечно, потом белые генералы, а вслед за ними эмигрантские историки, рассказывали, что у красных было подавляющее численное превосходство. Но так всегда говорят. На самом-то деле численность бойцов с той и с другой стороны являлась примерно равной. Именно поэтому командование ВСЮР было уверено, что Новочеркасск не только удастся удержать, но и перейти в контрнаступление. Но… Как уже было сказано, белые сражаться не хотели — и отошли.
9 января дошла очередь до Ростова. Его взяли вообще без какого-либо боя. Хватило слухов, что в городе началось восстание большевиков — и все, кто не успел убежать раньше, поспешили на выход. Хотя никакого восстания, конечно, не было. То есть кое-кто постреливал из окон по отступающим частям — так это общее явление для Гражданской войны.
Буденный, правда, описывал взятие Ростова по-иному. Согласно командарму, его бойцы вошли в город, в котором их вообще не ждали и не подозревали об их приближении.
«Вечером 8 января 4-я кавалерийская дивизия заняла Нахичевань, а 6-я кавалерийская дивизия ворвалась в Ростов. Считая оборону на подступах к Ростову непробиваемым щитом, белогвардейское командование не подготовило оборонительных рубежей непосредственно на окраинах и в центре города. Поэтому 6-я кавалерийская дивизия ворвалась в Ростов совершенно беспрепятственно. Появление на улицах Ростова красной конницы было полной неожиданностью для белых, спокойно справлявших в эту ночь праздник рождества: ведь деникинское командование только что объявило, что красные отброшены от Ростова на сто километров.
Вот несколько картинок жизни в Ростове в ночь с 8 на 9 января. В трамвае едет группа белых офицеров. Они навеселе, рассказывают анекдоты. Вдруг на подножку вагонов вскакивают наши бойцы и выбрасывают офицеров из трамвая…
— В чем дело?! Какая наглость! — возмущаются офицеры. Один из них пытается ударить перчаткой по лицу нашего бойца, но другие уже догадываются, что они имеют дело с красными, и поднимают руки вверх…
В зале богатого особняка дамы и офицеры, чопорно раскланиваясь, танцуют мазурку, не подозревая, что рядом в столовой за накрытым столом уже располагаются конармейцы.
В другом особняке конармейцы застают офицеров за праздничной трапезой. Офицеры отбиваются кто чем может: кто оружием, кто бутылками и тарелками.
В гостинице «Палас-Отель» несколько генералов, пытаясь улизнуть от наших бойцов, забиваются в кабину лифта.
«Сюда нельзя, здесь господа офицеры живут», — так отвечали хозяева домов квартирьерам 6-й кавалерийской дивизии. В одном доме хозяйка не пускала командира 34-го полка этой дивизии, заявляя, что ее дом занят господином генералом. И действительно, командир 34-го полка застал в этом доме деникинского генерала, удобно расположившегося на диване в обществе своих молодых офицеров.
Командир 2-й бригады 6-й дивизии доносил, что захватил белогвардейский бронепоезд, находившийся в «совершенно мирном расположении духа». Командир 1-й бригады этой же дивизии Книга докладывал, что бойцы его бригады «тихо сняли охрану с железнодорожного моста».
В версию Семена Михайловича поверить сложно. Описанные им картины могли происходить, если конница совершала бы глубокий рейд по тылам противника. Но здесь был не тот вариант — красные попросту гнали белых впереди себя. В этом случае, чтобы не знать о приближении большевиков, надо было быть слепым и глухим.
Хотя… Кто его знает! В Гражданскую и не такое случалось. По крайней мере, «свободная пресса» за день до штурма сообщала о грандиозных победах белых к северу от Ростова. Да и не только газеты несли чушь. Мало кто представлял реальную обстановку. К примеру, скоропостижное падение Новочеркасска было для всех полной неожиданностью (для красных — в том числе). В Ростове многие не верили этому до тех пор, пока не увидели на улицах красных.
Так или иначе, буденновцы вошли в город фактически без боя. Путь на Кубань им был открыт. Осталось только перейти Дон и развивать успех. Но Конармию остановило совершенно неожиданное обстоятельство — в городе оказалось огромное количество спиртного.