— Здравствуйте, товарищ Еляков. Мы давно вас ждем. Я — майор Смерш Судейкин. А это — мой коллега надхорунжий [36] Мысловский из ОРМО [37] .
Оба оно как! Еляков имел очень специфические задания — а потому работал совершенно автономно от армейских секретных подразделений. К тому же Смерш принадлежал совсем к иному ведомству, с которым у МГБ были, мягко говоря, не самые радужные отношения. Поэтому он было подумал, что сейчас начнется «наезд» по поводу того, что он слишком много берет на себя, занимаясь разной самодеятельностью. Но тут же сообразил: дело не в этом. Иначе, зачем тут поляк?
Судейкин, казалось, понял его мысли.
— Товарищ капитан, от нашего руководства мы получили указания всячески вам содействовать. Пан Мысловский, как я понимаю, также получил соответствующий приказ.
Поляк кивнул.
— Может, я позову своего человека? Он свободно говорит по-польски, — предложил Еляков.
— Не стоит, пан капитан, я отлично говорю по-русски, я много лет провел в СССР. Наше довоенное правительство сильно меня не любило. Я их, впрочем, тоже. Правительство глядело на Запад, я смотрел на Восток, — сказал поляк. Говорил он правильно, правда, немного с характерным «пшеканьем».
— Тогда перейдем к делу, — взял вожжи майор. — Начнем с самого начала. Предупреждаю — я сообщаю вам совершенно секретную информацию. В руководстве нашей страны решался вопрос о судьбе Восточной Пруссии. И решили его следующим образом.
Судейкин выложил на стол до слез знакомую карту данной немецкой области. Только на ней плавной дугой протянулась красная черта. Кенигсберг был по одну ее сторону, Алленштайн, в котором они сейчас сидели, — по другую.
— То, что севернее этой линии, отойдет к Советскому Союзу. То, что южнее, — Польше. Пока официальных решений не принято. Но это всего вопрос пары месяцев. Советские войска отсюда будут выведены. Так вот. Складывается довольно неприятная ситуация. Наши люди из Смерш в этих местах, как говорится, сидят на чемоданах. Потому что слухи все-таки носятся. И, сами понимаете, никому не хочется всерьез работать, если скоро все равно уходить. Дальше, когда наши войска уйдут, будет хуже. Польских структур тут пока нет и неизвестно, когда они будут. Да и, не в обиду пану Мысловскому, они и в Польше действуют не слишком-то эффективно. Их ведь пришлось создавать буквально с пустого места. И получится вот что. Как мы, так и люди НКВД, которые прибудут, окажемся по одну сторону границы, поляки — по другую. А этим недобитым нацистам — им ведь плевать на наши разграничения. А вот ваше ведомство… Насколько я понимаю, вы такими рамками не связаны. Я правильно понимаю?
— Так точно. Я имею право действовать всюду, где потребует обстановка.
— Поэтому вам целесообразнее действовать совместно с поляками. Вы поможете им, они окажут посильное содействие вам.
— Я скажу больше, — присоединился Мысловский. — В Польше очень сложная обстановка. Не буду скрывать, многие поляки, мягко говоря, не слишком любят русских. А потому смотрят на Запад. На тех… — поляк сказал общеславянское матерное слово, означающее легкомысленную женщину, — которые в Англии жопу просиживали, когда мы воевали. Некоторые из них не заинтересованы в стабилизации обстановки. Поэтому я опасаюсь, что после ухода советских войск порядка на этих землях не будет. Но что бы там не случилось, я не желаю, чтобы по нашему новому воеводству бегала всякая недобитая фашистская сволочь. Особенно — в преддверии больших событий…
Снова заговорил Судейкин.
— Вот теперь переходим к главному. После присоединения Восточной Пруссии соответственно — к СССР и к Польше, немецкому населению будет предложено покинуть эту территорию.
Еляков про себя усмехнулся. Он прекрасно понял, что значит «будет предложено». Станет кто-то из наших после этой жуткой войны чикаться с немцами! Погрузят в вагоны и вывезут. Да и у поляков есть к ним серьезный счет. Хотя бы за разрушенную Варшаву. И за Краков, который спасли только благодаря мужеству советских разведчиков. Что ж — оно и правильно. За все надо отвечать. Хотели немцы быть хозяевами мира, а остальными владеть, как рабами? Не вышло. Так уж не обижайтесь, что с вами поступят не слишком мягко.
— Так вот, — продолжал майор, — мы опасаемся, что эти созданные немцами структуры, вроде «Вервольф», способны нанести очень серьезный вред. К сожалению, буду откровенен, мы недооценили серьезность проблемы. Попытки немцев организовать партизанскую войну провалились. Вот мы и решили, что все это само собой сойдет на нет. И слишком поздно поняли, что в новой ситуации это представляет огромную опасность.
Ну, еще бы! Снова про себя усмехнулся Еляков. Привыкли, что немцы спокойно воспринимают перемену власти. Это все хорошо, когда один городской начальник меняется на другого. Тогда и в самом деле они особо не возмущаются. А вот когда их будут выгонять из собственных домов… В этом случае могут возникнуть и совсем другие варианты. И тут «Вервольф» вполне может сыграть роль чеховского ружья на стене.
— Так что требуется от меня? — спросил он.
— Мы ничего не можем от вас требовать. Вы выполняете свое задание. Но получается, что оно каким-то образом увязывается с нашими вопросами. Я еще раз повторяю — у вас по сравнению с нами исключительное положение. Вы можете действовать у нас — и у них. Тем более, насколько я понимаю, у польских товарищей есть сведения, которые могут быть вам полезны.
Вступил поляк.
— Пан Еляков, я всего не знаю, но мне кажется, вы находитесь на очень правильном пути… Я побеседовал с тем типом, Яном Лентовским, которого вы взяли. Позвольте узнать, что он вам сказал? Разумеется, в тех пределах, в которых вы имеете право.
— Что служил в польской армии и был завербован гитлеровцами.
— А мне, как земляку, — Надхорунжий жестко ухмыльнулся, — он поведал еще кое-что. Что он окончил разведшколу абвера. А когда адмирал Канарис [38] вышел из игры, Лентовский угодил в лапы СД и стал работать на них. Так что, он не так прост. Это — очень хороший агент. Немцев уберут — а он останется.
— Вот как… — протянул Еляков. — А мне все казалось, что это плохая самодеятельность. Тогда пойдем по порядку. Вы имеете сведения об этом Бароне?
— Имеем. — Поляк вынул из кармана и подал несколько фотографий. — Знакомьтесь — Франц фон Шварцхельм, гауптштурмфюрер СС. Специалист по партизанской и антипартизанской войне. Большой специалист. Получил специальную подготовку в какой-то из спецшкол СД. Он умеет многое, очень многое. Когда Лентовский стал его описывать, я заподозрил, о ком идет речь. И показал ему фотографии. Он его узнал. Это точно Шварцхельм. Такие люди не будут зря мельтешить. Дело в том, что, по нашим сведениям, он появлялся и на территории Польши, где вел какие-то странные игры с нашим прозападным подпольем. Но мы до сих пор никак не можем понять — на кого он работает и каковы его цели…