* * *
Огромное взлетное поле было все изрыто воронками. Небольшой лесок в овраге рядом был сожжен дотла, лишь черные остовы в немом укоре тянулись к безжалостным небесам.
Но самое страшное зрелище двух немецких летчиков ожидало на аэродроме. Несколько сотен разбитых и сгоревших русских самолетов!
Задравши переломанные крылья к небу, стояли изуродованные истребители И-16 и «Чайки», распластались по полю остовы бомбардировщиков СБ-2 и ДБ-3. Среди этой техники было совсем немного новейших «мигов», «лаггов» и «петляковых». Сборище рваного и обгорелого дюраля… В воздухе стоял тяжелый запах дыма и сладковатый — сгоревшего мяса.
И во всем этом копошились оборванные и изможденные люди под охраной крепких, упитанных эсэсманов. Военнопленные занимались тем, что раскапывали и растаскивали обломки уничтоженной техники.
— Вот это дело наших рук, Герман! Если бы мы не разбомбили аэродромы русских, то они даже на этих устаревших самолетах могли бы нанести нам очень серьезный урон.
— Ты прав, Дитрих, ты прав…
Герман Вольф смотрел на военнопленных — ему почему-то было жаль их, вчерашних врагов. Лохмотья вместо гимнастерок, окровавленные заскорузлые повязки, прикрывающие гноящиеся на солнце раны. Они работали, словно куклы на веревочке, с обреченностью и тоской во взгляде. Казалось, для них уже все кончено и это уже не солдаты, а просто покорившиеся злому року люди.
К группе из троих красноармейцев подошел надзиратель-эсэсовец, ударил с размаху одного из них прикладом винтовки по спине. Просто так. Раненый с глухим стоном рухнул в пыль.
— Поднимайся, грязная русская свинья! Schtein auff! — Эсэсовец показательно передернул затвор, показывая, что сейчас случится с несчастным.
Двое работающих рядом пленных красноармейцев бросились помогать своему товарищу по несчастью. Внезапно один из них что-то быстро подобрал с земли и быстро поднес в ладонях надзирателю.
Тот успел только гортанно вскрикнуть — раздался взрыв. Герман Вольф и Дитрих фон Зальц инстинктивно бросились на землю. Когда пыль и дым осели, оба офицера Люфтваффе подбежали ближе.
Эсэсовец-надзиратель лежал в луже крови — левая рука была практически вырвана и чудом держалась на лоскутах кожи. Вместо ног у него было кровавое месиво. Двое русских пленников тоже были убиты. А вот третий внезапно застонал и открыл глаза.
— Оккупанты проклятые!!!
— Что он говорит? — спросил Вольф.
— Да черт его знает! — Дитрих фон Зальц достал из кобуры пистолет и прицелился.
Два выстрела слились в один. Русский, плененный, но непокоренный, дернулся и затих.
— С этими варварами иначе нельзя!.. — сказал Дитрих фон Зальц, пряча пистолет в кобуру. Но в его голосе промелькнула растерянность, совсем незаметная, но Герман, знавший друга уже давно, ее уловил.
А вечером Дитрих фон Зальц впервые крепко напился.
«Узри дело рук своих». Уже с первого дня войны русские стали отчаянно сопротивляться — Герман Вольф видел это. Видел он и непонятную обреченность в глазах многих офицеров. Ведь пока все шло отлично! Но это пока… Многие уже открыто выражали опасения в том, что война затянется.
Два истребителя Bf-109F стремительно неслись над лесом на предельно малой высоте. Желтые коки винтов и законцовки крыльев резко контрастировали с серо-зелеными пятнами камуфляжной окраски. На борту головного «Мессершмитта-109Ф», прямо под кабиной слева, был нарисован матерый волк, оскаливший клыкастую пасть и занесший когтистую лапу для удара. А на хвостовом оперении было нанесено несколько десятков «охотничьих меток» — свидетельств сбитых самолетов. С начала войны на Восточном фронте их стало гораздо больше.
Гауптман Герман Вольф сейчас занимался своим любимым делом — «свободной охотой». Здесь воевать было сложнее, чем во Франции, с ее заранее обреченными пилотами. Русские сражались яростно, но им не хватало выучки и новой техники. И тем не менее среди них попадались весьма опытные воздушные бойцы, которые и на старых истребителях, с изношенными моторами, были опасными противниками для его непревзойденного «Мессершмитта-109Ф».
В минуты крайнего напряжения воздушного боя Герман Вольф буквально «срастался» с машиной, чувствуя ритм работы двигателя «Фридриха». Боевой летчик-истребитель Люфтваффе переживал яркое и несравнимое чувство упоения воздушным боем. Радость, когда цель оказывалась в перекрестье коллиматорного прицела, и удовлетворение, когда смертельные светящиеся нити пронзали силуэт самолета-цели. Ради таких минут и стоило жить!
* * *
Сейчас целью пары «охотников» был полевой аэродром русских. «Мессершмитты-109Ф» вынырнули внезапно из-за зубчатой стены леса. На взлетном поле как раз поднимались в воздух истребители русских — новые, недавно поступившие в войска самолеты ЛаГГ-3. Под их крыльями были подвешены реактивные снаряды и бомбы, что делало эти и без того неуклюжие самолеты еще более неповоротливыми.
Всего немецкие «Jagdflieger» [37] насчитали двенадцать машин. Часть из них уже успела оторваться от земли, а остальные разбегались по травяному полю.
Гауптман Герман Вольф поймал в прицел замыкающий ЛаГГ-3 и взял немного ручку на себя, фиксируя цель.
— Achtung! Das Feuer eröffen! [38] — Ведущий «охотник» движением пальца сбросил предохранительную скобу на ручке управления самолетом и нажал на гашетку.
Огненные трассы ударили по тяжелому русскому истребителю, не оставив тому ни единого шанса. От крыла и хвостового оперения «лагга» отлетели бесформенные куски. Готовящийся оторваться от земли самолет подскочил, ударился пневматиками основных стоек шасси о землю и перевернулся. В своем неуправляемом движении он настиг другой самолет, и через секунду огненный клубок врезался в деревья на опушке.
— Das ist gut! Schöne Angriff! [39]
Герман Вольф резко взял ручку на себя, набирая высоту, — солнце померкло в его глазах, скрывшись за темной стеной перегрузки.
Карл Штольц немного поотстал от ведущего. Обер-фельдфебель с бреющего ударил из пушки и пулеметов по капонирам, в которых стояло еще несколько истребителей Советов. По земле зазмеились фонтанчики пулевых попаданий. Оставшиеся на земле истребители с красными звездами на крыльях полыхнули ярким пламенем, а «Мессершмитт-109Ф» ушел вверх, обдав ревом двигателей уцелевших на земле людей.
Фельдфебель Штольц пристроился к крылу своего командира как раз вовремя: гауптман Вольф с ходу пошел в атаку на уже взлетевшие шесть истребителей русских.
У тех не было ни скорости, ни высоты, но все же «сталинские соколы» приняли неравный бой. Навстречу двум немецким истребителям понеслись дымные кометы реактивных снарядов.