В отличие от летчиков-истребителей Люфтваффе, майор Герман Вольф свою задачу выполнил — атаковал и сбил два «яка». Этим он отвлек на себя истребители русских, которые прикрывали переправу через Дон. По ней большевики отступали к Сталинграду под натиском отборной Шестой армии генерала Паулюса.
Теперь — очередь «Юнкерсов-87» отработать по цели.
— «Адлер-1», я — Вервольф, прием.
— «Орел-1» на связи, — раздался в наушниках голос Дитриха фон Зальца.
— Работайте по наземной цели, русским сейчас не до вас.
— Понял.
Три девятки пикирующих бомбардировщиков выстроились в круг над целью. Снова повторилась одна и та же картина, за год с лишним виденная и проклинаемая русскими не раз. С душераздирающим воем, свалившись на крыло, сорвался в пикировании «Юнкерс-87». Они были загружены под завязку: по одной 250-килограммовой фугасной авиабомбе под фюзеляжем и по четыре 50-килограммовых осколочных бомбы под крыльями. Вот из-под фюзеляжа вываливается черная чушка 250-килограммовой бомбы, пикировщик «переламывает» нисходящую траекторию и, натужно ревя мотором, уходит вверх. Внизу, на переправе, взметается фонтан взрыва, разметывая людей, повозки и технику.
Заполошно трещат зенитки, усеивая небо облачками разрывов, но их слишком мало и плотность огня мала — не может помешать пикирующим бомбардировщикам с характерным обратным изломом крыльев и массивным неубирающимся шасси.
Один за другим заходят на цель и кладут бомбы «адские птицы» Люфтваффе. Внизу — ад. Горит техника, ударные волны взрывов и осколки бомб выкашивают пехоту и беженцев. Переправа русских уничтожена.
— Das Ziel treffen!
— Gut! [57]
Но это еще не все. Тройка «Юнкерсов» Ju-87D заходит на зенитную батарею и залпом сбрасывает по четыре оставшихся осколочных бомбы. Русские зенитки уничтожены, но и один из немецких пикировщиков превращается в гигантский факел.
— Zum Teufel! — К черту! Еще один заход — не щадить никого!
«Юнкерсы-87» снижаются до бреющего полета и расстреливают людей на обоих берегах разрушенной уже переправы, на дороге. Свинцовые плети крыльевых пулеметов хлещут по беззащитным беженцам. Пилоты пикировщиков сбрасывают оставшиеся мелкие бомбы прямо на головы беззащитным людям.
— Еще заход! — рявкает майор Дитрих фон Зальц, командир группы пикирующих бомбардировщиков.
Но внезапно прямо перед носом ведущего пикировщика оказывается «желтоносый» «Мессершмитт-109Ф4» с оскаленным волком на борту кабины.
— Nicht schiessen! — Не стрелять! Wir sind deutsche Soldatn! — Мы — немецкие солдаты, а не палачи! Дитрих, это же ведь гражданские!
— Убирайся отсюда, Герман, — на этой войне нет гражданских! Они все — большевики! Убирайся, иначе я собью тебя!!!
Вне себя от ярости, Дитрих фон Зальц ударил по самолету своего друга — теперь уже бывшего друга. Но Герман был начеку: он успел резко уйти вниз, а потом с разворота зайти в хвост пикировщику Дитриха фон Зальца. Его кормовой стрелок повел стволом турельного пулемета, но «достать» «Мессершмитта» не мог. Герман Вольф находился в «мертвой зоне» обстрела.
— Nein! — Майор Герман Вольф нажал на гашетку, и пулеметно-пушечные очереди прошили воздух перед острым носом пикировщика.
Тот медленно, словно нехотя отвернул.
— Ты заплатишь за это, чертов чистоплюй!
* * *
Они возвращались на аэродром в гробовом молчании.
Майор Герман Вольф знал: он поступил правильно. Вторая мировая война была более жестокой, чем Первая, но, по его мнению, никто не имел права множить эту жестокость. Герман Вольф был солдатом и выполнял приказ, как и многие сотни офицеров и солдат Вермахта. Он вступал в воздушное единоборство с русскими летчиками — опасными противниками, которые сражались до конца с отчаянной смелостью и великолепным мастерством. Он побеждал их, потому что это был его долг. Герман Вольф каждый раз перебарывал свой страх в бою, потому что не боится только глупец или сумасшедший. Но майор Вольф всегда искал равного себе противника или более сильного, иначе он перестал бы уважать себя.
Да, у русских в начале войны были в основном устаревшие самолеты, но даже на «Ратте», истребителе И-16 или «Чайке» русские асы могли успешно противостоять «Мессершмитту».
А если приходилось штурмовать — то только военные объекты.
Майор Герман Вольф никогда, ни в Польше, ни во Франции, ни здесь, в России, не «развлекался» тем, что атаковал беженцев на дорогах или беззащитные села, как другие «сверхчеловеки». Он считал это трусостью. Для осознания собственного превосходства Герману Вольф нужна была победа над противником — и только. Он уважал своих врагов за их смелость, мастерство и упорство.
* * *
На аэродроме Германа Вольфа уже ждали. Едва только приземлился его истребитель, к стоянке подкатил похожий на металлический гроб полугусеничный бронетранспортер. Из него резво выбрались и рассыпались вокруг два отделения автоматчиков в своей устрашающей черной форме. Из «Кюбельвагена», приехавшего вместе с бронетранспортером, вылез штурмбаннфюрер и подошел к истребителю. Блеснув моноклем, он поправил черную фуражку со скалящимся черепом и положил руку на расстегнутую кобуру.
— Герман Вольф?
— Так точно, господин штурмбаннфюрер. — Майор-летчик спрыгнул с крыла своего истребителя и расстегнул ремни подвесной системы парашюта и шлемофон.
— Вы арестованы, сдайте оружие.
Два рослых эсэсовца с закатанными по локоть рукавами черных гимнастерок заломили Герману Вольфу руки за спину.
— В бронетранспортер его!
* * *
Герман очнулся на холодном цементном полу. Камера, в которую его бросили, была абсолютно голой, не было даже соломенного тюфяка. Только в углу в бетонном полу — дырка для естественных надобностей. Сколько он провел в этой камере, Герман Вольф не помнил. Все тело разрывалось от боли. Били его умело и расчетливо — так, чтобы вызвать максимальную боль, но ничего не сломать. Били часа четыре кряду, летчик думал, что он попросту не выдержит и потеряет сознание от болевого шока. Но палачи у него попались умелые. Когда Герман Вольф терял сознание, его окатывали водой из ведра и снова начинали бить — еще четыре или пять часов подряд.
После этого его, оборванного и измученного, продержали в камере около трех суток. Герман Вольф бредил и уже не понимал, где находится и сколько времени прошло с начала этой пытки.
Горячечный бред прекратил поток ледяной воды, которой летчика, теперь уже бывшего, окатили из ведра два эсэсовца. С промежутком в несколько секунд «водные процедуры» повторились. Потом его грубо вытащили из камеры и поволокли по полутемному коридору.
И вот он предстал, жалкий и избитый до полусмерти, перед старшими офицерами Вермахта, СС и Люфтваффе.