Почему? Потому что нашими углеводородными доходами распоряжается все тот же либеральный клан, вертящий при «Путин Инк» русской экономикой. И ему совершенно не мешает то, что сам Журавлиный царь — лично! — курирует «Газпром», а его придворные и вельможи управляют крупнейшими нефтяными компаниями. И именно либеральные «мозги» Путина прививают нам комплекс национальной вины за то, что у РФ есть нефть и газ. Нам денно и нощно твердят о «ресурсном проклятии» и о том, что доходы, которые страна получает от углеводородов — «неправильные». Мол, именно «ресурсное проклятие» не дает русским развиваться и строить несырьевую экономику. И вообще, лучше б у русских не было ни Ямала, ни Тюмени: тогда заводы строились бы и демократия была. Поэтому нефтяные доходы — как «неправильные» — лучше вообще отобрать и сложить в отдельные «карманы». Каковые, по сути — инвестиции в западную экономику, насосы по откачке наших нефтегазодоходов обратно в США и Западную Европу. Ибо как иначе толковать то, что эти доходы «консервируются» в долларах и евро и в ценных бумагах Запада?
Любопытнейшая картина выходит. Стало быть, у нас не только история варварская и культура ужасная (тут либералы нам вовсю комплекс национальной неполноценности приживляют), мы не только в Сталине виноваты, но и страна у нас с экономической точки зрения — не того. С нефтью и газом она, оказывается, с «ресурсным проклятием». Что, мол, живем на незаработанные деньги. Логика, конечно, очень странная. Если верить нашим московским либеральным «экономистам», нефть и газ из под земли сами добываются. Как будто в освоение этих месторождений русские с 1966 года не вломили гигантский труд, как будто сейчас им не приходится работать на промыслах в тяжелейших условиях — в арктических морозах, в тундре, на вечной мерзлоте. Нет, нам внушают: это — «неправедные» деньги, их нужно «стерилизовать», вывести из экономического оборота и вообще считать, будто их у государства нет. Ввели шизофреническое понятие «ненефтегазового дефицита». То есть, того превышения расходов над доходами, который был бы у страны, не имей она прибытков от экспорта энергоносителей.
Потому заклинания о «ресурсном проклятии» переходят во вполне конкретную, вредительскую практику, во вполне зримую «экономическую политику», уничтожающую наш народ.
Ибо — невзирая на всю крутизну путинщины — создана уникальная система недопущения нефтегазовых миллиардов для развития РФ. Система запутанная, но работающая.
Прежде всего, нефтяные доходы государства не должны попасть в производительную, созидательную сферу. Это убедительно доказал мой давний друг, экономист Михаил Делягин.
Итак, если мировая цена нефти в текущем году будет выше, чем средняя «мирцена» за минувшие пять лет, то Минфин откачает это превышение в так называемый Резервный фонд. А по сути — вложит наши законные углеводородные доходы в западную экономику. Если же цена текущего года окажется ниже средней за предшествующие годы, то накопленные в Резервном фонде средства пойдут «на покрытие возникающего дефицита бюджета».
— При этом понятно, что «базовая цена нефти» (средняя за предшествующие годы), к которой жестко и однозначно привязывается вся жизнь нашей страны, на деле берется «с потолка» и не имеет никакого отношения к реальному развитию событий. Принятие этой нормы не «снижает зависимость бюджета от внешнеэкономической конъюнктуры», а повышает его уязвимость перед ее резкими колебаниями подобно тому, как игнорирование опасности или зажмуривание глаз при вождении автомобиля отнюдь не снижает риски исповедующего этот оригинальный подход! — доказывает Михаил Геннадьевич, обрисовывая очередной трехлетний план бюджета РФ на 2013–2015 гг.
Добавлю от себя: интересный все-таки принцип получается! То есть, когда цена на нефть высока, то сверхдоходы государства от этого попросту складываются в Резервный фонд: кормить-кредитовать западные экономики. Ибо если ты хранишь свои денежные запасы в чьей-то (не своей) валюте и его же ценных бумагах — то ты его кредитуешь. Ты не финансируешь добычу и скупку золота в Сибири (а это — самый надежный резерв на сегодня), а тупо копишь ничем не обеспеченные доллары, деньги США — потенциального (см. Роджерса) банкрота. А если Резервный фонд переполняется и превышает 7 процентов ВВП, то его пускают на покрытие дефицита бюджета. То есть, в основном на текущие нужды — зарплаты работникам бюджетной сферы и на потребление в основном. То есть, до строительства так нужной сейчас инфраструктуры, до дорог, электростанций, портов и т. д. деньги доходят в последнюю очередь. И лишь то, что останется после того, что «Путин Инк» выкинет коту под хвост на свои футбольно-олимпийские «мегапроекты». Оттого и строится дорог в РФ в семь раз меньше, чем в советское время. А на поддержку промышленности и активную промышленную политику совсем ничего не остается.
— Если же Резервный фонд достигнет 7 % ВВП, а дополнительные доходы все будут поступать, они… нет, ни в коем случае не пойдут на развитие страны, гарантирование права на жизнь и решение других насущных проблем! Вместо Резервного фонда дополнительные доходы будут засовываться просто в другой карман бюджета, а точнее, западной финансовой системы — в Фонд национального благосостояния, также выведенный из страны, — говорит Михаил Делягин. — И лишь «часть» этих средств «может быть» (но, ясно, ни в коем случае не «должна»!) направлена на «финансирование инфраструктурных и других приоритетных проектов».
Казалось бы, вот он, момент истины: вот, пусть замаскированное, недоговоренное, обставленное оговорками, но хотя бы теоретическое допущение развития России!
Увы: либеральные фундаменталисты таких промахов не допускают и даже теоретически, со всеми оговорками, разрешают финансирование из Фонда национального благосостояния лишь тех «инфраструктурных и других приоритетных проектов», которые не влекут за собой «длящихся обязательств Российской Федерации».
То есть в принципе может быть допущено финансирование исключительно краткосрочных проектов, осуществление которых занимает не более года: если их придется финансировать более одного года, возникнут те самые неприемлемые для либеральных фундаменталистов «длящиеся обязательства».
Это сразу исключает даже из теоретически возможных приоритетов российской бюрократии улучшение условий жизни народа или повышение уровня социальных гарантий: эти обязательства не могут быть приняты на один год (за исключением, конечно, избирательных кампаний) и потому не могут финансироваться из средств Фонда национального благосостояния.
По сути дела, из этого фонда допускается лишь разовое финансирование, которым можно обеспечить проведение карнавала или даже ремонт автомобильной дороги. Но строительство сколь-нибудь значимого инфраструктурного объекта, не говоря уже о требуемой и в целом непосильной частному бизнесу модернизации, невозможно осуществить на основе только годичного финансирования. Это же касается и социальных проектов. Ведь для создания чего-либо мало-мальски значительного потребуется как минимум проект, разработка которого занимает время, — и с запретом «длящихся обязательств» весь разговор о «приоритетных проектах» превращается в циничное издевательство над здравым смыслом и еще одну иллюстрацию того, что с точки зрения финансовых властей Россия существует для бюджета, а не наоборот.