— Мои люди наткнулись на брошенное селение у подножия гор. Эти люди были там. Они укажут нам дорогу к крепости.
— Укажут? — Феодорлих с сомнением осмотрел пленников.
Угрим тоже недоверчиво покачал головой.
— Укажут-укажут, никуда не денутся, — уверенно отозвался Огадай. — А станут упрямиться, повелю по одному убивать пленников. Смерть будет медленной и мучительной. Кто-нибудь да согласится помочь. Так бывает почти всегда.
— Почти? — хмыкнул Феодорлих.
Хан брезгливо поджал губы.
— Это не воины, это простые крестьяне, навозные жуки, сброд, тупые скоты, привыкшие выполнять чужую волю. Они даже не пытались сопротивляться. Так зачем им идти на смерть ради спасения крепости, стены которой их не защитят? Я надеюсь, твой толмач, коназ, — взгляд Огадая скользнул с Угрима на Тимофея, — сумеет понять их речь. А если нет… Что ж, найдутся другие способы задавать вопросы и получать ответы.
Хан как бы невзначай тронул плеть. Угрим промолчал.
— Бельгутай! — Огадай повернулся к своему нойону. — Пусть они подойдут.
Ханская стража расступилась. Раздалась в стороны свита. Конные нукеры плетьми прогнали пленников по живому коридору.
Тимофей с любопытством наблюдал за бесерменами. Зрачки у полонян были расширенными и неподвижными. От страха, что ли?
Вот один осел на колени перед самыми копытами ханского коня. Вот начал опускаться другой. А вот…
Нет, дело вовсе не в страхе!
Откуда в руках полонян появились кинжалы, Тимофей не уследил. Из-за пазух? Рукавов? Поясов? Не понять. Краткий с миг — и тонкие обоюдоострые клинки блеснули на солнце, а еще… Еще под распахнутыми верхними одеждами открылись белые накидки и красные пояса.
Крысий потрох! Тимофей схватился за меч. Он ведь видел уже эти одежды! Когда гнался за Ариной, такая же белая фигура бросилась под копыта его коня.
* * *
Первым удар нанес тот, который склонился к копытам ханского жеребца. Молниеносный двойной взмах — и сухожилия на передних ногах лошади перерезаны. Конь Огадая с истошным ржанием рухнул на колени. Хан перелетел через голову скакуна и едва успел откатиться в сторону от нового кинжального удара.
Пленники бросились к Угриму, Огадаю и Феодорлиху, словно свора голодных псов, сорвавшихся с цепи. Телохранители хана и императора оказались в момент нападения недостаточно близко и должным образом отреагировать не сумели. Стража, державшая в руках плети, а не оружие, не смогла остановить убийц. Юркие силуэты стремительно поднырнули под лошадьми, проскользнули меж конских боков…
Из всех ханских нукеров и нойонов только Бельгутай и успел взмахнуть саблей. Голова одного из нападавших, брызжа кровью, покатилась по сухой каменистой почве.
Тимофей тоже вырвал оружие из ножен и опустил меч на череп попавшего под руку бесермена. Клинок рассек плотную ткань, намотанную на темя, сбил злоумышленника с ног. Но остальные были уже у цели. Руки — подняты, кинжалы — занесены… Еще один миг, еще полмига…
Столь дерзкого нападения не ожидал никто. Никто, кроме Угрима. Князь-волхв вовремя выкрикнул слово и сотворил знак…
Воздух вокруг императора, хана и князя взревел лазоревым пламенем. Стена ударившего из земли колдовского огня встретила и отбросила нападавших. Незримая холодная волна вышибла кинжалы из рук и дух из тел. Остальное довершили нукеры Огадая и рыцари Феодорлиха. Распластанные тела бесермен были изрублены, исколоты и истоптаны в считаные мгновения.
Холодное магическое пламя опало и исчезло так же внезапно, как и возникло, окрасив камни вокруг мутной изморозью.
Огадай уже стоял на ногах. Хан, мрачный, как грозовая туча, подошел к покалеченному коню. Впрочем, нет, не к покалеченному: ханский конь с подрезанными ногами был мертв.
«Странно, — подумал Тимофей. — От таких ран лошади не умирают. Разве что…»
Огадай нагнулся, поднял оружие, выпавшее из рук убийцы.
— Осторожнее с кинжалом, хан, — предупредил Угрим. — Клинок отравлен.
Тимофей разглядел небольшие бороздки вдоль длинного лезвия. Очень удобно, чтобы наносить яд.
Огадай выплюнул невнятное ругательство.
— Кто бы мог подумать, что какие-то крестьяне решатся на такое?! — глухо пробормотал хан.
— Это не крестьяне, — покачал головой Угрим. — Крестьяне не пользуются отравленными стилетами. И в брошенных селениях при появлении врага не остаются. Да и проводники не обнаруживаются так кстати. Как только в них возникает нужда…
Огадай раздосадовано пнул безжизненное тело.
— Тогда кто они? — процедил хан. — Кто эти проклятые оборотни-чотгоры?
— Нет, не оборотни, — пожал плечами Угрим. — Люди, обычные люди. Просто одурманенные и подвластные чужой воле. Такие часто делают выбор не в пользу жизни. Такие готовы идти на смерть.
Спешился и подошел к одному из мертвецов Феодорлих. Сапог императора откинул край грязной пыльной накидки. Феодорлиха интересовало то, что было под ней.
— Белая одежда, красный пояс, — задумчиво проговорил император. — Цвета невинности и крови…
Вообще-то, на взгляд Тимофея, все тело растерзанного бесермена было сейчас сплошным кровавым месивом. А невинностью тут и не пахло.
— Ассасины, — после недолгой паузы сказал император. Твердо сказал, уверенно.
Тимофей нахмурился. Во время былых странствий по чужбине ему не раз доводилось слышать о коварных и безжалостных убийцах, наводивших страх на Палестину и на дворы европейских государей. Доходившие до него слухи были противоречивыми, смутными и жуткими. Слухи мало походили на правду, и прежде Тимофей им не верил. Как выяснилось — напрасно.
— Нас приветствует в своих владениях старец Горы, — продолжал тем временем Феодорлих, — владыка низаритского царства и гроссмейстер ордена убийц…
— И умелый чародей, к тому же, — невозмутимо добавил Угрим.
Феодорлих поднял глаза на горную крепость.
— Вот, значит, чей замок нам придется брать штурмом, князь…
— Я не обещал легких побед, ваше величество, — криво усмехнулся волхв.
Огадай долго и пристально смотрел из-под ладони на далекую цитадель. Затем выдохнул:
— Должен же быть какой-то путь наверх!
— Все пути наверняка уже погребены под обвалами, а тайные тропки, изобилующие ловушками, нам не подойдут, — ответил Угрим. — Нужно пробивать свою дорогу. Широкую и надежную. Пригодную для большого войска.
* * *
Сухой звук лопнувшего камня. Протяжное, раскатистое эхо по окрестным ущельям…
Извилистая трещина вспорола скальный навес у самого основания. Каменная громада покачнулась. С оглушительным грохотом, пробуждая новое эхо, повалились глыбы размером с башню. Всесокрушающей лавиной осыпались с крутых склонов валуны и щебенка. Плотное облако пыли, казалось, поднялось до самого неба.