Я с криком перевернулся, вскочил на ноги и, хромая, снова двинулся на незнакомца. Он стоял совершенно спокойно, держа меч в вытянутых руках перед собой. Его глаза странно сверкнули, когда наши взгляды встретились.
Но удара не последовало.
Вместо этого он повернулся ко мне спиной, сунул меч за пояс и побежал. На мгновение я растерялся. Он мог бы легко убить меня. Почему же он бросился в бегство?
Но сейчас было не время ломать себе над этим голову. Я бросился вслед за ним. Незнакомец бежал, опустив голову, между штабелями ящиков и коробок — прямо к низкой двери в торце подвала.
Он добежал до нее на несколько секунд раньше меня, распахнул ее и бросился вперед. Я одним прыжком преодолел последние метры, изо всей силы дернул за ручку и…
Позже я не мог точно сказать, почему я не заметил опасности и не среагировал вовремя. Вероятно, злую шутку сыграли со мной мои собственные слишком стремительные рефлексы, так как я со всего маха бросился вперед через распахнутую дверь.
Я слишком поздно заметил, что за дверью находилась толстая, кирпичная стена.
* * *
Когда я очнулся, то обнаружил, что лежу на твердом полу подвала. Светлое пятно надо мной постепенно превратилось в лицо Говарда.
— Все в порядке, дружище? — спросил он озабоченно.
Я кивнул, болезненно поморщился, когда моя голова отреагировала на резкое движение тупой пульсирующей болью, и попытался встать. Подвал закружился перед моими глазами, и мне пришлось ухватиться за руку Говарда, чтобы снова не упасть. Когда я поднял руку и осторожно пощупал свой лоб, то обнаружил здоровую шишку.
— Сколько раз тебе говорить, чтобы ты не пытался пробить головой стену? — мрачно пошутил Говард.
Я одарил друга язвительным взглядом, оттолкнул его руку в сторону и приблизился — значительно медленнее, чем в первый раз, — к двери. Она снова была закрыта, и хотя я точно знал, что ожидает меня за нею, тем не менее вид старых, покрытых плесенью кирпичей заставил меня озадаченно затаить дыхание.
— Но это же невозможно! — вырвалось у меня. — Черт побери, Говард, я же видел, как он вошел в эту дверь.
— Я тоже, — мрачно ответил Говард.
А недоверчиво ощупал старые кирпичи. У меня было такое чувство, что мои пальцы должны легко войти в их поверхность, но камень оказался прочным; разумеется, прочным и непроницаемым. Чтобы в этом убедиться, не требовалась пульсирующая боль в висках.
— Эта стена стоит здесь, вероятно, уже довольно давно, — сказал Говард. — Посмотри на плесень — кое-где она ужа срослась с дверной рамой. А для этого требуются годы!
Но какой дурак устанавливает дверной проем перед сплошной стеной?
Говард пожал плечами.
— Может быть, здесь был проход, который кто-то заложил. Однако если это так, то случилось это довольно давно. А теперь только не спрашивай меня, — продолжал он, слегка повысив голос, — как этот парень прошел сквозь стену. Я знаю не больше твоего. Что меня интересует гораздо больше, так это вопрос, кто это был? — Он бросил на меня быстрый взгляд. — Ты когда-нибудь прежде видел его?
Я отрицательно покачал головой. Его лица я почти не разглядел, но был уверен, что никогда прежде не встречал такого человека, как этот. Даже скорость, с которой он двигался, казалась какой-то неестественной.
— Нет, никогда, — ответил я. — Я не знаю, кто он такой и чего хотел.
Говард громко рассмеялся.
— Убить нас, чего же еще?
— Ты так думаешь? Он несколько раз мог убить нас обоих. Но ведь не сделал этого.
Некоторое время Говард с сомнением смотрел на меня. Потом поднял руку и задумчиво потрогал висок в том месте, куда попал меч незнакомца. Не острой стороной, а плашмя. А ведь этот удар мог бы раскроить ему череп.
— Ты прав, — пробормотал он. — Когда ты… сорвался с лестницы, он даже спас тебя. Но чего же он тогда хотел?
Я пожал плечами.
— Может быть, украсть Нам надо подняться наверх и посмотреть, все ли цело. Люстра, например.
Говард состроил гримасу, но не стал со мной спорить, возможно, чувствуя, что в моих словах есть большая доля правды. Несмотря на это, он, наконец, кивнул.
— Ты прав, пойдем наверх. Здесь нам все равно больше делать нечего.
Бросив последний удивленный взгляд на замурованную дверь, я повернулся и пошел назад к лестнице.
Только сейчас у меня появилась возможность хорошенько осмотреться в подвале. Собственно говоря, здесь не было ничего особенного — большое, просто огромное помещение со сводчатым, как в большинстве старинных домов, потолком, который поддерживался целым рядом толстых опорных пилястр. Несмотря на свои размеры, подвал казался скорее тесным, так как был почти до отказа забит ящиками, бочками и завернутыми в материю тюками, к которым — если судить по их запыленному виду — очень давно уже никто не прикасался. Свет, проникавший сюда через узкие, решетчатые окна, казался серым и тусклым.
И…
Я не был полностью уверен и не остановился, чтобы проверить, но несколько линий и углов показались мне какими-то неправильными.
Это чувство было трудно передать словами, но казалось, что то тут, то там встречался угол, которого там просто не могло быть, линия, которая была одновременно прямой и кривой, прямоугольник, углы которого насчитывали больше чем триста шестьдесят градусов.
Я попытался отделаться от этого впечатления. Уже не впервые я видел нечто подобное — мир, в который я вступил, приняв наследство отца, не был миром людей. В нем имелись вещи, которые человек просто не мог понять, вещи, от которых можно было заболеть или умереть, если попытаться разгадать их тайну. В подвале царил холод, через разбитые окна сюда проникала сырость и тонкие полоски тумана.
Мой взгляд опять скользнул по подвалу, и снова там и тут я заметил линии и углы, в которых что-то было не так, а на стене…
Тень!
Ее вид так поразил меня, что я остановился как вкопанный, словно наткнувшись на невидимую стену, и удивленно вскрикнул. Через одно из окон падал бледный солнечный свет, достаточно сильный, чтобы отбросить на противоположную стену мою и Говарда тени.
Но тень Говарда не была тенью человека!
Услышав мой крик, Говард резко обернулся, бросил на меня удивленный взгляд, повернул рывком голову — и тоже замер, когда увидел странное существо с шевелящимися щупальцами в том месте на стене, где рядом с моей тенью следовало находиться его собственной.
Потом тень снова исчезла так же быстро, как появилась. На стене вновь возникли две нормальные человеческие тени.
Внезапно меня охватил озноб.
Я узнал тень на стене.
Я видел ее уже не первый раз. Один раз я даже видел само существо, к которому относилась эта тень, и чувствовал его черную душу в моей. Белая прядь над моей правой бровью была только внешним знаком моей встречи с одним из этих безымянных демонов, которых, за неимением другого обозначения, называли ВЕЛИКИМИ ДРЕВНИМ.