Лук она держала на виду. Если незнакомец и хочет чего-то нехорошего, то пусть знает, что голыми руками Кири не взять. А пущенная ею стрела на ста шагах попадала в шею кабарге. И это из среднего орехового лука. А сейчас у нее была не самодельная снасть, а изделие варимского мастера — клеенный из шести слоев дерева, стянутых плетенкой из крепчайшей дубленой кожи (отдала пять шкурок ташкуна).
Гость, то и дело скрываясь за стволами вековых сосен, спускался вниз, к костру, подле которого сидела девушка.
Он шел, не пытаясь маскироваться или идти бесшумно. Значит, вряд ли питает злые намерения.
Впрочем, когда парень приблизился, она увидела, что гость и не может двигаться тихо, подобно горному коту или сурдану.
Его правая рука придерживала неумелую повязку на бедре, из-под которой сочилась кровь. Он видел ее и шел к ней.
Тревога вновь зашевелилась в душе Кири, ибо в их краях верили в предания о тархоссах — оборотнях, принимающих человеческий облик и не пренебрегающих возможностью закусить доверчивым путником.
Обратилась в слух и внимание.
Возможно, в другой ситуации охотница и не показалась бы случайно встреченному на плоскогорье человеку. Но он увидел ее первый, и было бы противно обычаям не предложить помощь раненому одиночке — духи гор не скажут спасибо за такое невежество.
Девушка-охотница подумала еще, что непонятный гость не оборотень — те прикидываются обычно кем-то знакомым, а не оборачиваются в подозрительного чужака.
Но кто это мог быть?
Может, он отстал от купеческого обоза?
Но вроде не время еще купцам ходить?
Чужак меж тем подходил все ближе, и стало ясно видно, с каким трудом дается ему каждый шаг. Вот он оперся о дерево, попытался было выпрямиться, и тут силы оставили его окончательно, и он в изнеможении сполз на землю. Голова его упала на грудь…
…Все последние часы Анатолий Смагин был убежден, что для него настал тот самый смертный час, о котором так много и красиво писали разные романисты и поэты.
После того безумия, когда он, оглушенный ударной волной, попал в руки горцев. Каким-то чудом вырвался из их лап, положив пятерых или шестерых. После тщетных попыток найти дорогу обратно к лагерю в бесконечных каменных распадках и гольцах, поросших дикими елями и корявыми изломанными ветром соснами. После того, как на вторые сутки он понял, что перепутал направление, надежды выйти к своим практически исчезли. Оставался шанс, смутный и неопределенный, что он наткнется на местных жителей, и те не прирежут его за нарушение какого-нибудь дикарского табу или просто на всякий случай.
А потом — злое шипение за спиной, мелькание черно-рыжего вытянутого тела на склоне, очередь вслепую почти в упор, что называется, на одних рефлексах, оскаленная уродливая морда, залитая кровью.
Окрестности огласил жуткий рык, от которого у Смагина заложило уши.
Еще через мгновение он увидел своего противника целиком.
Зверь чем-то напоминал земного медведя. Только был полосатый, как тигр. И при этом косматый и не имел хвоста.
Черные глазки под роговыми надбровными дугами с ненавистью смотрели на человека. Из развороченной автоматной очередью пасти торчали четыре огромных клыка.
Сев на задние лапы, животное помахало в воздухе правой передней. Ну, точь-в-точь цирковой или зоопарковый мишка, приветствующий зрителей в надежде получить лакомый кусочек. Таковое лакомство перед зверем и было. И звалось оно Анатолием Смагиным.
Между прочим, ефрейтор отметил, что у хищника было семь когтей. Зоологическое наблюдение не прибавило оптимизма.
Животина некоторое время так и сидела сиднем, примеряясь к броску и, видимо, собираясь с силами. Наверное, выстрелы Смагина все-таки задели какие-то жизненно важные органы твари.
— Хорошая, хорошая кошечка, — ласково молвил ефрейтор, изготавливаясь к стрельбе.
Сказал и отчего-то подумал, что, может, это и не самка вовсе, а самец. Да и вряд ли оное чудище можно причислить к семейству кошачьих. Разве что из-за окраса.
Заслышав человеческий голос, тигро-медведь насторожился и снова рыкнул. На этот раз еще более грозно. Хотя куда уж больше?
А потом, с ходу, из сидячего положения, так, что Анатолий даже не успел понять, как такая туша могла быть столь шустрой, чудище прыгнуло на бойца.
Все же он успел нажать на спусковой крючок, и пули, вырывая клочки мяса с шерстью, злобными шершнями стали впиваться в тварь. Однако остановить прыжок были уже не в силах.
Удар…
И адская боль в груди и ниже поясницы…
Потом он с трудом выбрался из-под тела страховидного хищника неизвестной породы, кое-как себя перевязал и побрел дальше.
Последнее, что помнил, это как шел, видя сквозь красный туман человеческую фигуру у почти угасшего костра.
Он притормозил, пытаясь опереться спиной о ствол спиной, и тут его правая нога неловко скользнула по предательскому камню. Все тело Толи пронзило болью, и он не смог сдержать стон. Теперь у него не было сомнений в том, что он не один на этом горном склоне, и фигурка на каменистом пятачке ему не померещилась. Сквозь мутящий зрение жар он видел, что это, кажется, девушка или молодая женщина. Мышцы перестали удерживать тело, и он упал, раскинув руки, на усыпанную иглами сосны каменистую землю. Резкий кашель, который нельзя было унять никаким усилием воли, вырвался наружу вместе с брызгами крови.
Боец сполз на землю и отер тыльной стороной ладони липкий холодный пот, выступивший на лбу. Его ребро было сломано ударом лапы твари, и обломок, сдвинутый неловким движением, впился в плоть. Боль ослепила парня и лишила всякого интереса к происходящему…
Горы Летящего Льва. Рейдовая группа сия самообороны города Октябрьск/Тхан-Такх
— Боброва к командиру! — донеслось по цепочке снизу.
Он поспешил к самой нижней террасе. Подойдя к импровизированному командному пункту, отметил про себя, что Анохин как-то вдруг постарел и осунулся. Видя, что его прибытие не осталось незамеченным, старший лейтенант, усевшись на камень, принялся внимательно наблюдать за раскинувшейся под ними долиной, почти сплошь покрытой «зеленкой», и терпеливо ждать распоряжений.
Недавний камнепад сделал дорогу совершенно непроходимой для боевых машин пехоты, и это значило, что они здесь застрянут на неопределенное время.
Слушая реплики офицеров-однополчан, Глеб про себя думал, что они оказались в полной, что называется, заднице.
Рейд, обещавший решение если не всех, то половины проблем (пути снабжения, продовольствие, руда и сырье, плюс отодвинутые аж на тысячу кэмэ рубежи обороны), не дал ни хрена.
Погибшие и пропавшие без вести ребята, каждый из которых, что называется, на счету, угробленные бронеединицы, расстрелянные боеприпасы — без малого пятая часть запасов Октябрьска, сожженные без толку полторы сотни тонн горючего — почти весь накопленный за годы неприкосновенный запас.